"Владимир Набоков. Уста к устам" - читать интересную книгу автора

неизбежное, как продолжение рельсов после туннеля, "...ковым и
страстным дуновением..."- Как же я сразу не догадался!-
воскликнул Илья Борисович.
Озаглавлено было "Пролог к роману". Подписано было "А.
Ильин"; и в скобках: "Продолжение следует". Маленький кусок,
три с половиной странички, но какой кусок... Увертюра. Изящно.
Ильин лучше Анненского, иначе все-таки могли бы спутать. Но
почему "Пролог к роману", а не просто "Уста к устам", глава 1?
Ах, это совершенно неважно.
Он перечел свои страницы трижды. Затем отложил книгу,
прошелся по кабинету, небрежно посвистывая, как будто ровно
ничего не случилось,- ну да, лежит книга,- книга как книга -
в чем дело? Затем он бросился к ней и перечел себя еще восемь
раз подряд. Затем он посмотрел в оглавление - А. Ильин, стр.
205 - нашел стр. 205, и, смакуя слова, перечел снова. Он еще
долго так играл.
Журнал сменил письмо. Илья Борисович всюду ходил с
"Арионом" под мышкой и при всякой встрече раскрывал его на
привыкшей к этому странице. В газетах появились рецензии. В
первой из них Ильин не был упомянут вовсе. Во второй написали:
"Пролог к роману" г. Ильина- какое-то недоразумение". В
третьей было просто: "Еще помещены такой-то и А. Ильин". В
четвертой, наконец (милый, скромный журнальчик, выходивший
где-то в Польше), сказано было так: "Произведение Ильина
подкупает своей искренностью. Автор отображает зарождение любви
на фоне музыки. К несомненным достоинствам следует отнести
литературность изложения". Начался третий период, после периода
"кстати" и периода ношения книги: Илья Борисович извлекал из
бумажника рецензию.
Он был счастлив. Он выписал еще пять экземпляров. Он был
счастлив. Умалчивание объяснялось косностью, придирки -
недоброжелательством. Он был счастлив. Продолжение следует, И
вот, как-то в воскресенье, позвонил Евфратский:
- Угадайте,- сказал он,- кто хочет с вами говорить?
Галатов! Да, он приехал на пару дней.
Зазвучал незнакомый, играющий, напористый, сладкоодуряющий
голос. Условились.
- Завтра в пять часов у меня. Жалко, что не сегодня. -
Не могу,- отвечал играющий голос.- Меня тащат на "Черную
Пантеру". Я кстати давно не видался с Евгенией Дмитриевной...
Актриса, приехавшая из Риги в русский Берлин на гастроль.
Начало в половине девятого. Илья Борисович посреди ужина вдруг
посмотрел на часы, хитро улыбнулся и поехал в театр. Театр был
плохонький - не театр даже, а зал, предназначенный скорее для
лекций, нежели для представлений. Спектакль еще не начинался, в
холодном вестибюле потрескивал русский разговор. Илья Борисович
сдал старухе в черном трость, котелок, пальто, заплатил,
опустил жетон в жилетный карманчик и, медленно потирая руки,
огляделся. Рядом стояла группа из трех людей: молодой человек,
про которого Илья Борисович только и знал, что он пишет о