"Владимир Набоков. Смотри на арлекинов!" - читать интересную книгу автора

В ту пору у меня, казалось, было две музы: исконная, истерич-
ная, истинная, мучившая меня неуловимыми вспышками воображе-
ния и ломавшая руки над моей неспособностью усвоить безумие и
волшебство, которыми она дарила меня, и ее подмастерье, дев-
чонка для растирания красок, маленькая резонница, набивавшая
в рваные дыры, оставляемые госпожой, пояснительную или почи-
нявшую ритм начинку, которой становилось тем больше, чем
дальше я уходил от начального, непрочного, варварского совер-
шенства. Обманная музыка русских рифм лицемерно выручала
меня, подобно тем демонам, что нарушают черную тишь художни-
ческого ада подражаниями греческим поэтам или доисторическим
птицам. Еще один и уже окончательный обман сопутствовал бело-
вику, в котором чистописание, веленевая бумага и черная тушь
на краткий срок приукрашивали мертвящие вирши. И подумать
только - почти пять лет я упорствовал и попадал в западню,
пока, наконец, не выгнал эту размалеванную, забрюхатевшую,
покорную и жалкую служанку.
Одевшись, я спустился вниз. Французское окно, выходящее
на террасу, стояло раскрытым. Старик Морис, Ирис и Ивор сиде-
ли, смакуя мартини, в партере изумительного заката. Ивор
кого-то изображал - обладателя престранного выговора и пре-
увеличенных жестов. Изумительный закат не только сохранился в
виде декорации к сцене, перевернувшей всю мою жизнь, но, воз-
можно, дожил и до предложения, годы спустя сделанного мной
моим английским издателям: выпустить настольного формата аль-
бом восходов и закатов, добившись сколь можно более правдивых
цветов, - собрание, которое имело бы и научную ценность, ибо
можно бы было привлечь какого-нибудь дельного целестиолога,
чтобы он обсудил образцы, взятые в разных странах, и проана-
лизировал поразительные, никем пока не изученные различия в
колористических структурах сумерек и рассветов. Альбом со
временем вышел, дорогой и со сносными красками, но текст к
нему написала какая-то неудачница, и ее умильная проза и за-
емная поэзия совершенно испортили книгу (Allan and Overton,
London, 1949).
Я простоял пару минут, рассеянно вслушиваясь в скрипу-
чую декламацию Ивора и созерцая огромный закат. По его раз-
мывке - классических светло-оранжевых тонов - наискось про-
шаркивали иссиня-черные акульи туши. Особый блеск придавали
этому сочетанию яркие, словно уголья, тучки, плывшие в лох-
мотьях и колпаках над красным солнцем, принимающим форму то
ли шахматной пешки, то ли баллюстрадной балясины. "Смотрите,
субботние ведьмы!", - едва не воскликнул я, но тут заметил,
что Ирис встает и услышал ее слова: "Хватит уж, Ив. Морис его
ни разу не видел, ты зря расходуешь порох."
- А вот и нет, - возразил ей брат, - сию минуту они по-
знакомятся тут Морис его и распознает (в глаголе слыша-
лись сценические раскаты), в том-то и штука!"
Ирис сошла в сад по ступенькам террасы, и Ивор не стал
продолжать своего скетча, который, когда я быстро прокрутил