"Юрий Нагибин. Сирень" - читать интересную книгу автора

шумы и волнения окружающего мира вроде очередного обморока Веры Павловны или
паники порезавшегося во время бритья Александра Ильича доносились до нее
будто издалека, не затрагивая ее сосредоточенной внутренней жизни. Она почти
не заметила и отъезда Мити Зилоти, что, кажется, весьма удивило Татушу, но и
это не коснулось ее томной самоуглубленности.

Вечер застал ее в задушевной беседе с Сережей Рахманиновым. Она и сама
не знала толком, как это получилось. После ужина Сашок Сатин раздобыл где-то
окарину и довольно бойко наигрывал "Акулину". Поначалу это казалось
забавным, но потом всем осточер тело, и Рахманинов попросил сыграть куплеты
Трике.

Куплеты у Саши не получились, и он вернулся к "Акулине". Почувствовав
раздражение окружающих, Сашок напрягся до синих жил на лбу. Татуша смерила
музыканта презрительным взглядом, откинула голову на высокую спинку скамейки
и, смежив веки, ушла в себя; Наташа тихо шипела от злости; Леля, заливаясь
смехом и тыкая в Сашка пальцем, приговаривала: "Дурачок!.. Дурачок!.."
Сережа размахивал громадными ручищами и призывал на голову осквернителя
музыки все громы небесные, а Верочка, храня свою новую драгоценную суть,
тихо поднялась и понесла прочь полную до краев чашу.

Она нашла замшелую скамейку под кустом белой сирени, опустилась на нее
и вспомнила, как пила сиреневое вино, и ласково-грустно усмехнулась своему
недавнему ребячеству. Трудно поверить, что это было позавчера. Как много
изменилось с той поры! Она прожила целую жизнь, узнала, что любит и любима,
стала взрослой, почти старой. Во всяком случае, старше Татушки, которой
нужно всех очаровывать, превращать мужчин в рабов, а когда это не удается,
строгий Ментор не может скрыть досады и злости. Верочке вовсе чужды эти
захватнические устремления. Ей достаточно быть любимой одним, избранным ею
человеком, не считая, разумеется, Сережи Толбузина, но он не идет в счет.
- Психопатушка, можно к вам? - И, не дожидаясь ответа, Сережа
плюхнулся на скамейку, чуть ее не развалив.
От надоедливого Сашка с его окариной разговор перешел на плохую музыку
вообще, затем на музыку ненужную, и Верочка возмутилась тупостью взрослых
людей, считающих, что барышень непременно надо учить на фортепьянах.
- Зачем это? Мы все, кроме Татуши, совершенно бездарны, но нас
заставляют каждый день бренчать на рояле, и это в доме, где играют Зилоти и
вы, Сережа. Нельзя из-под палки заниматься искусством. Кончится тем, что мы
возненавидим музыку, которую любим.
- Наташа вовсе не бездарна, - возразил Рахманинов. - У нее
способности...
- Перестаньте, Сергей Васильевич, вечно вы!.. Думаете, никто не
слышит, как она пищит, когда вы с ней занимаетесь?
- Я плохой педагог...
- Неправда! Просто она не может... Зачем только мучают ребенка?
- Ребенка?.. Ну, Психопатушка, вы бесподобны! Намного ли вы старше?
Года на два?
- Это ничего не значит, - сердито сказала Верочка. - Я старше!
- А вы злая, - с удивлением сказал Рахманинов. - Вы не любите Наташу.
Верочка и сама не знала, почему она с такой яростью обрушилась на