"Юрий Нагибин. Сирень" - читать интересную книгу автора

Теперь в голосе его опять послышались привычные лукавые нотки, но добрые,
необидные. - И что тут такого? Бедная девочка проголодалась и решила
немножко попастись. Ну, ну, не буду... Ого, Агафон заковылял к колоколу.
Бегите, не то пропали.
- А вы?
- За мной не очень следят. Мне только нельзя появляться в женском
монастыре, так я прозвал ваш флигель, и принимать у себя дам... Наташу,
например. Тут сразу громы и молнии...
Он еще что-то говорил, но Верочка уже не слышала. Со всех ног, зажимая
ладонью страшно бьющееся сердце, мчалась она к дому и успела вскочить на
крыльцо, прежде чем Агафон ударил в колокол, и проскользнула в спальню до
появления свежей и ясной,
будто не со сна, Миссочки.

Рахманинов стоял, задумчиво перебирая кисти сирени. Он хотел понять,
почему его так тронула и странно взволновала эта встреча.
Верочка Скалон была очень миловидна, с прекрасными, густыми, длинными
русыми, в золото, волосами, с тонкой, стремительно затекающей румянцем
кожей, с пытливыми, горячими глазами и тесно сжатым ртом. Эта серьезная,
даже скорбная складка рта не соответствовала мягкой лепке лица и подвергала
сомнению однозначность образа доброй, недалекой девушки. Но что ему эта
Верочка Скалон, Психопатушка, Генеральшенька, влюбленная по уши в друга
детства Сережу Толбузина и чуть не каждый день избирающая нового фаворита,
который зачастую об этом и не догадывается, поминутно вспыхивающая и
немеющая от страха, что кто-то проникнет в ее великие секреты? Он,
Рахманинов, - странствующий музыкант, его дело упражняться на рояле до
одурения, который день корпеть над четырехручным переложением "Спящей
красавицы" несравненного Петра Ильича и урывать часишко-другой для
собственного сочинительства. Да, он обуян дерзостным намерением в недалеком
будущем вынести на суд публики свой первый фортепианный концерт. Пора робких
ноктюрнов и разных мелких пьесок миновала, он способен сказать свое слово в
музыке. О прочем нечего и думать. Но как все-таки хорошо, что было это утро,
тяжелые благоухающие кисти, холод капель за пазухой и девичье лицо, наивное
и патетическое...

День, начинавшийся для Верочки Скалон так тревожно и странно, катился
дальше проторенной колеей без каких-либо неожиданностей. Никто не
догадывался об утреннем приключении. А Вера Павловна при всей своей ревнивой
наблюдательности умудрилась ее не заметить. Поведение кузена было
безупречно, он не позволил себе и легчайшего намека - взглядом, улыбкой -
на их общую тайну, был образцово серьезен и почтителен. Он хотел успокоить
Верочку, но немножко перебарщивал в своем джентльменстве. Такая сдержанность
необходима при посторонних, но совершенно ни к чему, когда они оставались с
глазу на глаз. Разве люди так уж часто сходятся в утреннем саду пить
сиреневое вино? Ведь и в самом деле, сказать кому - не поверят. Но Верочка
знала, что не скажет об этом даже верной и молчаливой, как могила, Наташе
Сатиной, не говоря уже о сестрах: строгой моралистке Татуше - поистине
"Ментор"! - и дразнилке Леле. И если они с Сережей будут так старательно
притворяться друг перед другом, то получится, что ничего и не было, а это
даже обидно...