"Юрий Нагибин. Ненаписанный рассказ Сомерсета Моэма" - читать интересную книгу автора

Юрий Нагибин
Избранное в 3-х тт.
издательство "Аграф", 1996


НЕНАПИСАННЫЙ РАССКАЗ СОМЕРСЕТА МОЭМА


Когда мы встретились, он уже подвел итоги и зачехлил стило. С
подведением итогов явно поторопился, сделав это четверть века назад, видимо,
не допускал, что Господь пошлет библейское долголетие худому, слабогрудому,
много болевшему человеку. Стило еще долго служило ему верой и правдой. Его
быстрый бег по бумаге навсегда остался дрожанием в правой кисти. "Это не
"Паркинсон", -сказал Сомерсет Моэм, заметив, что я смотрю на его руку. -
Профессиональная болезнь. Расплата за прилежание".

Сказав фразу-другую, Моэм плотно сжимал запавший рот и ждал реакции
собеседника: отзыв был ему необходим, как автомату монета. Иначе - немота.
Но так продолжалось, пока он не сел на своего конька. Тут сразу
обнаружилось, что по натуре он рассказчик, а не собеседник, мастер монолога,
а не диалога. Но сейчас для "автомата" срочно нужна была "монета". Я тщетно
шарил в карманах памяти. Лев Толстой "выдавал" порой больше печатного листа
в день, но рука его оставалась тверда. Вряд ли эта справка взбодрит
Сомерсета Моэма. Я ограничился нейтральным сообщением, что у меня тоже ноет
плечо. "Это соли!" - сказал он быстро и раздраженно. Мальчишка, щенок, разве
я пролил столько чернил, чтобы нажить благородную профессиональную хворобу!
Тяжело со стариками, никогда не знаешь, что может их задеть. И так не
хотелось огорчать Моэма. Меня заливала несказанная нежность, обостренная
страхом за грозную хрупкость так щедро истратившей себя души.

Я чуть ли не со слезами смотрел на мумизированного, изысканного
джентльмена, сотворившего столько чудес. Все на нем было сверхэлегантно:
летний пиджак из синей рогожки, узкие светлые брюки с бритвенно-острой
складкой, бесстрашно яркий шейный платок и последней модели массивный
"Роллекс", соскальзывающий на узенькое смугло-крапчагое запястье.

Он живет почти безвыездно на Ривьере, прогревая свою оскудевшую кровь
жарким солнцем Средиземноморья, но раз в год отправляется в Лондон, чтобы
обновить гардероб. Лучшему портному заказываются костюмы и пальто, лучшему
сапожнику - обувь, с особым тщанием отбираются галстуки и платки в нагрудный
кармашек. Франтовство девяностолетнего старца не смешно хотя бы потому, что
оно позволило ему одевать своих персонажей (особенно дам) с изысканностью,
которую можно встретить у Бальзака и Пруста.

В разговоре нам подвернулся Жан Жироду. Возможно, я упомянул о том, что
живу в Париже на улице, носящей его имя, это возле Елисейских полей, в
сторону Триумфальной арки. Мозм стал говорить о нем в тоне, напрочь
отвергающем лицемерное правило: о мертвых или хорошо, или ничего. То был уже
не первый случай, когда он набрасывался на ушедших с яростью, достойной
противника во плоти и крови, в крепком доспехе, с навостренным мечом. Я