"Юрий Нагибин. Афанасьич (Приключения-90) " - читать интересную книгу автора

Юрий Нагибин


АФАНАСЬИЧ

Рассказ

Нагибин Ю. М.

Праздник по обыкновению удался. Его ритуал был раз и навсегда
установлен еще в те далекие времена, когда страна впервые отмечала День
своих покоезащитных органов. Сперва Шеф душевно поздравил собравшихся и тех,
кто по служебным заботам не мог присутствовать на вечере, потом его первый
заместитель сделал получасовой доклад, в конце торжественной части
зачитывались приветствия, а после короткого перерыва был дан большой концерт
лучшими московскими силами. Программа концерта тоже не менялась: па-де-де из
"Лебединого озера", ряд популярных эстрадных номеров: акробатика,
жонглирование, фокусы, русские пляски, пародии на известных артистов,
советские песни - военные и лирические, а завершалось все выступлением
знаменитого тенора, который медленно выходил из-за кулис и вдруг раскидывал
руки, словно хотел обнять весь зал, и с широчайшей силой, удивительной в
сильно пожилом человеке, моляще-требовательно призывал присутствующих сеять
разумное, доброе, вечное. И когда расплавленным серебром изливались
последние слова: "Спасибо сердечное скажет вам русский народ", Афанасьич
неизменно пускал слезу и наклонял голову, чтобы другие не заметили его
слабости. Уловка не помогла, люди подталкивали друг дружку локтями, кивали
на плачущего оперативника, но делалось это с доброй душой - Афанасьича
любили и уважали, никому и в голову не приходило потешаться над милой и
трогательной чувствительностью человека такой закалки.
Сморгнув слезы, Афанасьич украдкой следил за красивыми жестами певца.
Дав истаять последней ноте, певец резко поворачивался к единственной ложе и
делал такое движение, будто хотел пасть на колени в экстазе мольбы. И тогда
Шеф делал ответное условное движение, имеющее якобы целью удержать артиста,
не дать ему грохнуться стариковскими коленями на помост. Артист как бы
против воли оставался на ногах, лишь ронял в глубоком поклоне голову с
зачесанными через лысину пушистыми белыми волосами. И зал, восхищенный
артистизмом обоих участников пантомимы, взрывался аплодисментами.
И на этот раз действие развивалось, как положено. С удовольствием
наблюдая за скрупулезно выверенным поведением артиста, Афанасьич вдруг
озадачился его возрастом. Он уже был седым стариком, когда Афанасьич увидел
его впервые. А ведь тому четверть века, если не больше. Как сдали за эти
годы все остальные непременные участники концерта. Беспощадным оказалось
время к балетной паре: партнер едва удерживал на руках жилистое, потерявшее
гибкость тело балерины, и страшна была ее улыбка, напоминающая оскал черепа;
жонглер ронял шары и булавы, заменяя былую ловкость, покинувшую
подагрическое тело, лихими вскриками, изящными поклонами и воздушными
поцелуями. Старость не пощадила никого, но аудитория все равно любила их и
не хотела менять на молодых. Здесь умели чтить традицию. Лишь над этим седым
Орфеем быстротекущее было не властно.
Афанасьич еще думал о загадках времени, когда артист повернулся к ложе