"Дмитрий Дмитриевич Нагишкин. Сердце Бонивура" - читать интересную книгу автора

Мальчики спустились по переулку, ведшему к Торговому порту. Маленький
переулок был забит людьми. На пирсах в порту толпился народ. Глухой гул
говора носился в воздухе. Тысячи людей расположились на причалах. Даже на
обшивке пирса примостились люди.
Виталий взглянул туда, куда были устремлены взоры всех собравшихся.
На рейде стоял крейсер.
Сизая дымка морозного январского дня затянула очертания Чуркина мыса;
поэтому так четко виден был чужой военный корабль, пришедший неведомо зачем.
Его стройные обводы были стремительны и свидетельствовали о быстроте хода.
Покрытый серо-голубой краской, корабль казался вылитым из одного куска
металла. Орудийные башни выставили длинные клыки морских орудий, точно
оскалясь на Владивосток. Исхлестанные ветрами и волнами борта казались
обрызганными кровью: краска местами облупилась, обнажив суриковый грунт.
Легкий парок курился откуда-то снизу, словно стальное чудище дышало. Ветер
шевелил на гафеле флаг, развернул его, показав на минуту красный круг солнца
с хвостами расходящихся лучей.
- Видал? - спросил Виталия восхищенный Ромка. - Пушки какие, а?! Разок
даст - и ваших нет.
Что-то недоброе было в этом флаге и в молчании корабля, направившего
орудия на город. Зачем?..
Плетнев не унимался:
- Вот так пушечки, Виталя!
Какой-то пожилой усатый человек в кепке, стоявший рядом с подростками,
неприязненно обернулся к Ромке и сердито проговорил:
- Цыц ты, щенок! Чего растявкался?! Пушки, пушки... Видали мы всякие...
Чему радуешься-то?..
Бедно одетая женщина, в своем демисезонном потрепаном пальто, озябшая
до синевы, сказала вполголоса:
- А чего им не радоваться, богатым-то? Поди, им от японцев худа не
будет. Вишь, разоделся, будто на праздник!
Ромка был в новой шинели, ладно сидевшей на нем Лаковый козырек
новенькой фуражки блестел. Светлые металлические пуговицы были начищены до
сияния. Отец Ромки был одним из воротил Хлебной биржи и денег на сына не
жалел. Новенькие штиблеты Ромки, крахмальный воротничок, подшитый к
воротнику гимнастерки, - все напоминало Виталию о том, что сам он одет очень
плохо: потертая шинель, бумажные, стиранные не раз брюки, изношенные
ботинки.
Ромка, вспыхнув от слов, сказанных женщиной, ответил:
- Ну и что ж, что вырядился? Вы разбогатейте и одевайтесь, как хотите!
Немолодой грузчик отозвался:
- С вами, гадами, разбогатеешь! Век работай, а на гроб денег не
накопишь.
Ромка не остался бы в долгу, но в этот момент позади них раздался
возглас:
- Дяденька, дайте пройти... Там наши ребята стоят... Дяденька!
Кто-то пробирался через толпу, отчаянно работая локтями и плечами.
Виталий с Романом увидели взлохмаченные волосы, выбившиеся из-под сбитой на
затылок шапки, и потное лицо одноклассника Бонивура - Семы Ильченко.
Очутившись подле ребят, Сема воскликнул: