"И.А.Намор. В третью стражу " - читать интересную книгу автора

"Шуми Марица" - национальный гимн Болгарии в период с 1886 по 1944 год
Gott erhalte, Gott beschГjtze
Unsern Kaiser, unser Land!
MГ¤chtig durch des Glaubens StГjtze,
FГjhrt er uns mit weiser Hand!
(Храни нам, боже, Государя и нашу страну
гимн Австрийской империи)

"Hurensohn[3]! - От возмущения ее била нервная дрожь, но она этого,
разумеется, себе позволить не могла. Не здесь, не с ним, не сейчас. -
WГ¤rmling[4]! Pisser[5] гребаный!"
- Скажи, Петер, - она знала: сейчас ее лицо безмятежно, как небо апреля
где-нибудь близ Видина, там у них с мужем было маленькое поместье, или к
примеру в Старой Загоре, там она любила бывать как раз весной. - Скажи,
Петер, я тебе кто?
- Ты? - Петр Таблиц, которого она звала на немецкий манер Петером, был
обескуражен. - Ты... - ну, не сказать же, что она просто подстилка, в данный
момент - его? - Ты самая красивая женщина, которую я знаю. - Нашелся он.
- Вот как? - Кейт достала из портсигара длинную сигарету, дождалась,
пока этот Pappnase[6] даст ей прикурить, выдохнула сладковатый дым, и только
тогда задала следующий вопрос:
- Так ты извращенец, Петер? - Ее голос не дрожал, а на губах - Кейт
знала это наверняка - блуждала сейчас рассеянная улыбка.
- Извращенец? - Опешил Таблиц.
- Ну, если я тебе не уличная шлюха и не сожительница, - она употребила
уличное французское словечко "rГ(C)guliГЁre[7]". - И по твоим же собственным
словам писаная красавица, ведь так?
- Так...
- Остается одно - ты извращенец.
- Я тебя не понимаю, - улыбнулся ей Питер. Этот, nabus[8] славянский,
знал, не мог не знать: ей нравится его улыбка.
"Нравилась, - поправила себя Кейт. - Но больше не нравится!"
- Я тебя...
- А что здесь понимать? - Сделала удивленные глаза Кейт. Обычно это ей
удавалось как мало кому. Хотелось думать, что способность эта не оставила ее
и сейчас, когда от злости и обиды разрывается сердце. - Ты завел себе
грязную Luder[9], и смеешь спрашивать, почему я называю тебя извращенцем? -
Взлет бровей, ирония в глазах, полуулыбка, скользящая по полным губам.
- Тут уж одно из двух, Питер. - Назидательное движение руки с дымящейся
сигаретой. - Или я для тебя недостаточно хороша, или ты извращенец...
- Nique ta mere[10]!
"Даже так? О-ля-ля! Да что за день сегодня такой?! Пятница
тринадцатое?"
- Что ты сказал?
- Mach nich so'n Gedцns[11]! - Он тоже достал сигареты, на челюстях
явственно ходили желваки.
- Вот ты как со мной заговорил... - Задумчиво, чуть обиженно... "Но
каков подлец!" - И почему же ты решил, мой сладкий, что имеешь право со мной
так говорить?
- Да потому что я деру тебя уже месяц, милая, - оскалился Петр. - Ты