"Семен Нариньяни. Рядом с нами (Фельетоны и очерки, 1958) " - читать интересную книгу автора

попробуй опознай.
Постойте, а та, что стоит у двери? Ну, конечно, это его старшая. Только
как ее зовут? Вот ведь память.
Федор Филиппович закрывает глаза, думает и наконец обрадованно говорит:
- Тася, Тасенька... - и тут же поправляется: - Нет, Тася - это не дочь,
а буфетчица.
- Какая буфетчица?
- Да из столовой. Вот такая же черненькая. Жили мы с ней не то год, не
то два вместе...
В сельсовете раздается новый взрыв негодования. Кажется, еще немного, и
женщины вцепятся в бороду отцу-греховоднику. Федор Филиппович забился в
самый угол комнаты и оправдывается как может.
- Так все эти амуры были давно, в молодости, - говорит он. - А сейчас
разве мне до буфетчиц? Я старый, одинокий...
Но Федору Филипповичу трудно найти сочувствие среди односельчан.
Тридцать лет не такой срок, чтобы люди забыли о его подлости. А бежал Федор
Филиппович из родного села и в самом деле по-воровски. Он бросил без помощи
больную, умирающую жену с девятью ребятами. Сбежал, забрав все ценные вещи,
и за прошедшие тридцать лет так ни разу и не поинтересовался, кто и где
похоронил его жену, как жили, росли его дети, чем они питались, как учились,
кем выросли. Отцу все эти годы было некогда. Отец путешествовал, бражничал.
Спекулировал то зерном, то мануфактурой. В каждом новом городе он заводил
новую семью. Поживет, наплодит детей - и дальше. Первую жену он бросил с
девятью ребятами, вторую - с четырьмя, третью - с двумя, четвертую - еще с
двумя...
А годы шли. Наступила холодная, одинокая старость. И вот тут Федор
Филиппович вспомнил о детях, чтобы сесть им на шею. Сесть, по кому?
- Да сколько их у вас? - спрашивает судья.
А Федор Филиппович не может даже толком ответить, сколько:
- Не то тринадцать, не то пятнадцать.
Федор Филиппович смотрит на судью, а сам думает: "Вот если присудят с
каждого из пятнадцати хотя бы по двести рублей, это будет неплохим приварком
к пенсии".
Но судья Жарков, к сожалению, не принимает заявлений без должного
соблюдения формальностей. Судья просит отца указать, где живут и кем
работают его дети. А отец в ответ только беспомощно разводит руками: "Не
знаю".
- А что, если суд объявит через милицию всесоюзный розыск на моих
детей? - спрашивает Федор Филиппович.
- Что ж, пожалуйста, - отвечает судья и добавляет: - Укажите только в
своем заявлении имена.
Но вот беда: Федор Филиппович не помнит даже имен.
- Правда, другие отцы, - говорит он, - записывают имена своих детей на
стенке или в памятной книжке, а вот я забыл, не предусмотрел.
Судье Жаркову давно бы следовало выставить отца-греховодника за дверь.
А Жарков пожалел его, посочувствовал, посоветовал:
- Поезжайте в родное село да разузнайте, как зовут ваших детей.
Федор Филиппович едет и узнает, что его старшую дочь зовут не Тасей, а
Марией. И хотя Мария Федоровна Сырцова работает тут же рядом, в соседней
области, библиотекаршей, блудный отец не поехал к ней, чтобы посмотреть, как