"Дмитрий Нарижный. Черные звезды (сказка для школьниц от 15 до 51 года)" - читать интересную книгу автора

- Вот и вся сказка, - промолвила она. Я взял ее за руку. Рука была
тонкая и легкая; ее ладонь свободно умещалась в моей.

- Пусти, - проговорила она. - Не надо.

Серебряная луна заливала светом комнату, и в лунных лучах ее фигурка
тоже казалась серебряной, такой близкой и бесконечно далекой, что сердце
мое вдруг рухнуло куда-то, отозвавшись щемящей болью в груди.

- Самое главное - по-новому увидеть, - улыбнулась она. - Это лучшее, что
может достаться человеку; ты знаешь... Хочешь, я по-могу тебе вспомнить?
Посмотри вокруг!

Над нами сплетали ветви золотые осенние деревья. Прохладные георгины и
астры испускали тонкий неуловимый аромат. В лучах вечернего солнца аллея
казалась сказочной и манила вдаль теряющейся в золоте перспективой.
Увлекшийся, пораженный, я сделал шаг - и исчез, и зазвенели, зазвучали
мелодии, забытые и прекрасные, и в них затерялся смех, ласковый, любимый,
ее смех - никто другой в целом мире не мог бы так смеяться.

Я оглянулся. Она стояла, глядя восхищенными глазами на праздник осеннего
света, как глядят всегда, когда видят красоту впервые - красоту умирающей
природы, величавую и бесконечно знакомую. Желтые листья падали и застревали
в ее волосах; она была нигде - и в то же время везде, где-то рядом; она
сливалась с листопадом, и мельком брошенный взгляд ловил ее улыбку, легкую
и загадочную. Казалось, это она погружает парк в золотой струящийся сон, и
под ее ногами шуршат опавшие листья, и задетые ею кусты тихонько покачивают
багряными ветками в потоках заходящего солнца. Эта стена осени, весь мир,
умещавшийся в ней и во мне, надвигался, такой знакомый и желанный, и
тревожил память, и тихо кружился в задумчивых ее глазах...

Это был только сон. Мы снова стояли под желтыми кленами, и рыжий осинник
мелко играл листочками под слабым ветерком. Мне показалось, что я узнал
что-то новое, важное, необходимое, без чего нет и не может быть больше мне
жизни, чего не выразишь словами, но оно есть, оно будет нужно постоянно,
сколько я ни буду жить, и чем дальше - тем нужнее.

Вдруг качнулись багровые лучи на ветках, и пронзительно-яркая охра
затрепетала на ветру.

- Я ухожу, - сказала она. - Мне пора.

- Останься, - попросил я. - Не могу, - ветер ли это прошелестел,
зазвенели ли валдайские колокольцы где-то далеко, не знаю. Грустно и больно
было мне.

- Я не знаю, почему, - как бы в ответ на мои мысли вздохнула она. -
Наверное, так надо. Не спрашивай. Голос ее дрогнул. Быстрым движением она
обвила руками мою шею и поцеловала меня - единственный раз! Ветер трепал и