"Дурная кровь" - читать интересную книгу автора (Хьюз Деклан)

Глава 17

Я жил в городе, где было принято оставлять могилы открытыми, покойники вставали и бродили по улицам и полям, пока не находили тот дом, где когда-то жили. Их родственники отворяли дверь, но ни живые, ни мертвые не могли узнать друг друга. Затем мертвые снова отправлялись в путь, не зная покоя, а живые шли за ними, пытаясь разглядеть знакомые черты, узнать хоть что-то. Мне показалось, я видел маму и папу, но когда догнал их, понял, что они были безлики, или это я не мог различить их лиц. Там были и мертвые дети, но их было невозможно догнать. Я преследовал легионы мертвецов до самого берега, но, как только они дошли до кромки моря, резко изменили направление, вновь начав бесконечное движение к неизвестной цели. Я остался стоять один, не сводя глаз с воды.

Я проснулся в холодном поту. Волосы прилипли ко лбу. Кто-то барабанил в дверь, и мое сердце билось в такт этому стуку. Пока я спускался по лестнице, стук прекратился. Раздался визг колес. За дверью стояла большая коричневая сумка. Утренний воздух был почти ледяным. Роса блестела на иссушенной накануне солнцем траве. Я вздрогнул и вернулся в дом.

Принял горячий душ, оделся и сел завтракать, одновременно изучая содержимое сумки. Просмотр банковских счетов Питера Доусона оказался довольно занимательным делом. Насколько я понял, он имел около восемнадцати тысяч в месяце «Доусон Констракшн» плюс еще шесть или семь тысяч за различные постоянные поручения, по-видимому, ежемесячная арендная плата, но остаток на счете никогда не превышал сорока тысяч баксов. Он постоянно перечислял куда-то деньги и снимал их со счета, а также выписывал счета на пятизначные суммы. Его личные расходы при этом были более чем скромными: собственность раскупалась сразу, без ипотеки, никаких платежей строительным организациям. Он оплачивал лишь коммунальные услуги, не более того. Впечатление было такое, что Питер не только испытывал склонность к азартным играм и сильнодействующим наркотикам, как советник Мак-Лиам, но просто-напросто швырял деньги на ветер. Или кто-то хорошо «доил» его. За последний год ситуация ухудшилась. Было продано три здания, выручка, что-то около трехсот или четырехсот тысяч за каждое здание, была сразу же переведена в банк. Через три недели деньги начали утекать со счета: десять, двадцать, пятьдесят тысяч. Суммы были значительные, на подкуп местных чиновников для переноса гольф-клуба на новое место потребовалось бы меньше.

Я снова попробовал набрать номер Линды, но безуспешно. Позвонил на мобильный жене Рори Дэгга.

— Кэролин Дэгг?

Она ответила настороженно. Надо было действовать уверенней.

— Здравствуйте, это Эдвард Лоу, могу ли я поговорить с вами о дяде вашего мужа Джеке Дэгге? О брате-близнеце отца Рори?

— Мистер Лоу. Я… подождите минутку, ладно?

После некоторого замешательства и перешептываний Рори Дэгг подошел к телефону.

— Он умер, — сказал Дэгг.

— Ваш дядя, Джек Дэгг, умер?

— Да.

— Понимаете, я говорил с человеком, который знал вашу семью, еще когда они жили в Фэйган-Виллас.

— Сейчас не самое лучшее время для разговора, мистер Лоу, — ответил Рори и отключил телефон.

Я позвонил в «Управление по охране частных лиц» и задал несколько вопросов, на которые мне охотно ответили. Позвонил в аэропорт, чтобы уточнить по поводу моего багажа, и какая-то милая женщина дала мне ясно понять, что я, наивный человек, напрасно полагаю, что им больше нечего делать, кроме как заниматься моим багажом, что его уже давно и след простыл. Я швырнул трубку, и телефон тут же зазвонил.

Это была Эйлин Уильямсон, весьма недовольная.

— Мистер Лоу, насколько мне известно, вы нарушили условия нашего контракта. Я требую, чтобы вы прекратили расследование.

— Почему все вдруг так резко изменилось?

— Вчера мне позвонили из офиса окружного управляющего Сифилда. Служащий утверждает, что вы представились моим братом.

— Они сами так решили.

— Неужели без вашей помощи?

— Я не стал их переубеждать, а потом они сами догадались, что это не так.

— Мне сказали, что вы вели себя грубо и обвиняли их в клевете. Если выяснится, что я наняла вас, это скомпрометирует меня и моего отца.

— Звучит угрожающе. Может, Керни хотел денег, как вы думаете?

— Мистер Лоу, я не могу позволить, чтобы фамилия Парланд вновь подверглась пересудам!

— А я думал, вы горели желанием снять подозрения с Маклайама?

— Прекратите паясничать. Вы действительно оскорбили и ударили человека по имени Дэсмонд Делани?

— Нет, я сломал человеку по имени Дэсмонда Делани руку. Но в ней был нож, прижатый к моему горлу. Неужели и Десси Делани пытается выбить из вас деньги?

— Он сказал, что я должна быть в курсе того, что вы делаете, действуя от моего имени. И что мой муж был его хорошим другом.

— Десси Делани снабжал вашего мужа героином. Сколько денег он выкачал из вас?

— Он сказал, что правильнее будет рассказать обо всем прессе. А я не могу…

— Я знаю, вы не можете допустить, чтобы доброе имя Маклайама замарали грязью…

— Как вы смеете так говорить со мной? Вы забыли, кто я?

— Я прекрасно помню, кто вы и сколько у вас имен. Я, правда, еще не выяснил, была ли у вас для каждого имени своя роль. Дело в том, что это вы не знаете, кто я. Вы наняли частного детектива, но никто не потрудился узнать, кто этот детектив на самом деле. Ведь он слишком жалок, не достоин уважения и одевается слишком просто, чтобы быть замеченным на ваших благотворительных балах и великосветских ужинах. Это и помогает выполнять те обязанности, которые на него возложены. Это и есть его единственная цель. Как собака, отрабатывающая свой кусок хлеба, он не сидит на месте. Он должен вынюхивать, высматривать, перебирать все возможные варианты — до тех пор, пока правда не станет очевидной или хоть что-то прояснится. На данный момент мне удалось выяснить, что преступная банда снабжала вашего мужа наркотиками через Десси Делани. Он задолжал огромные деньги все той же бандитской группировке. Я еще не понял, зачем им нужно было тратить на него свое время и деньги, какую выгоду они хотели из этого извлечь. Возможно, они хотели подкупить его или шантажировать вас. Я знаю, что он умер от передозировки, но пока не выяснил, почему он оказался в воде. Ноя обязательно это узнаю. Его смерть связана с двумя другим, и один из погибших — мой отец. И если уж вы так расстраиваетесь по поводу сообщений в прессе, почему бы не обсудить это с вашим отцом? Если он не сможет ради своей овдовевшей дочери уладить дело с какой-то маленькой газетенкой, то он либо никчемный отец либо никудышный газетный барон. Или старший офицер Кейси решил слишком глубоко в этом деле не копаться и смерть Доусона устраивает многих влиятельных людей, которых, как вы говорите, мне не стоило обижать? Кстати, вы не можете меня уволить. Я буду работать, пока не иссякнет чек, который вы мне выписали, а там еще есть, чем поживиться.

Я остановился, чтобы перевести дыхание, и был готов повесить трубку, но Эйлин Уильямсон опередила меня.

— Вы еще не обналичивали чек?

— Нет, пока нет.

— Я аннулировала его. До свидания, мистер Лоу.

Ну вот, она бросила трубку. Видимо, это мода такая — бросать трубки. Трое за утро, а еще и десяти нет. Количество трупов все увеличивалось, но какие-то силы свыше препятствовали мне выяснить причину. Теперь уже не важно, что я потерял клиента. Это расследование переросло в нечто большее, чем просто работа. Нельзя больше сидеть, сложа руки, и ждать у моря погоды. Надо наконец-то докопаться до сути и расставить все по местам.

Я набрал еще один номер.

— Кто вы, и что вам нужно?

У Джорджа Халлигана был характерный для дублинцев резкий грубый голос, закаленный виски, табачным дымом и грубой бранью.

— Это Эд Лоу, я думаю, теперь самое время угостить меня обедом.

В принципе, Толстяк и Джордж Халлиганы были соседями, но между шестью зданиями, составлявшими единую застройку под названием «Редлэндс», где жили братья, простирались сады размером с футбольное поле, по всему периметру они были засажены могучими широколистными деревьями. Так что вероятность услышать ссору между супругами была не просто мала, но сводилась к нулю. Этот кусок земли был продан гольф-клубом десять лет назад, когда налоги на прибыль, которых до того удавалось избегать, в конце концов пришлось заплатить. В то время строили мало и плохо, поэтому особых возражений эта постройка не вызвала.

Мы расположились на веранде с полом из черного мрамора, за стеклянным столиком, под тенью лип. Девушка-бразильянка, одетая почти в такую же форму, что и служанка-филиппинка в доме у Эйлин Уильямсон, подала нам шампанское и апельсиновый сок. Внезапно появившаяся блондинка с европейской внешностью, похожая на суровую сестру Грейс Келли и представленная мне как одна из «жен» Джорджа, захихикала в ответ на его непристойные замечания. Джордж отсчитал полторы тысячи евро из платинового зажима для купюр, и блондинка удалилась восвояси, цокая стальными шпильками и оставляя за собой шлейф хмельных ароматов. Еще парочка шикарных девушек в бикини, скорее всего, тоже его «жены», загорала у бассейна с прозрачно-голубой водой. На обед были заказаны морской гребешок, салат из моллюсков, а напоследок — омары. Вдалеке я увидел в загоне пару лошадей и теннисный корт. Наверное, весело жить в мире Джорджа. Но вот что плохо — вам придется обитать там непосредственно с Джорджем.

— Добавить апельсиновый сок? Знаешь, как это называется, Эд? «Мимоза». Правда, звучит лучше, чем просто коктейль из шампанского с апельсиновым соком? «Мимоза». Шикарная вещь. Это шампанское «Кристалл», не какая-нибудь шипучая дрянь. Пью без сока. А на обед у нас французское вино, из долины реки Луара. Шато… Шато… какое-то там «Шато». Я люблю вино и все такое, я уже столько бабок спустил на это. По моему, не самому скромному мнению, когда говоришь о вине, всегда выглядишь как зажравшаяся сволочь.

Джордж Халлиган был одет в кремовый однобортный костюм, светло-голубую рубашку с белым воротничком и красным шелковым галстуком с бриллиантовой булавкой, на манжетах красовались золотые запонки. Он сделал единственную скидку на жару, повесив пиджак на спинку стула. Подтяжки у него были красные, в светло-голубую полоску. Взглянув на мой черный пиджак и белую рубашку, Джордж покачал головой.

— Ты выглядишь как пьянь, возвращающаяся домой после ночной пирушки. У тебя что, нет другой одежды?

— Авиакомпания потеряла мой багаж.

— Нам нужно присмотреть для тебя новый гардероб. Только в этом городе нет ни одного приличного магазина. Жалкий городишко. Он меняется, но чертовски медленно. Деревня она и есть деревня. Ну, бог с ним, давай к делу. Эд, я надеюсь, ты серьезно настроен, потому что мне нужен серьезный человек. Окружают же одни подхалимы, придурки и дикари.

— Что конкретно тебе от меня нужно, Джордж?

— Я хочу сделать тебя общественной персоной, законным представителем империи Доусон, прости, Халлиган. Потому что дела идут в гору, все развивается. Возможно, в прошлом я приобрел бы паб или букмекерскую контору, чтобы отмывать определенные суммы денег. Но сейчас очень многое приносит доход само по себе. Я гораздо больше загребаю открыто, чем каким-то другим путем. Поэтому пришло время исключить этот другой путь.

— А что Толстяк думает об этом? Я имею в виду, это ведь он мистер Другой Путь?

— Толстяк старомоден и консервативен. Он идет по старому пути. Но перемены неизбежны, понимаешь, о чем я, Эд? Они не учитывают индивидуальных предпочтений, они не жалеют нас. И Толстяку придется согласиться с этим.

— Я не уверен, что хотел бы уговаривать Толстяка соглашаться с новыми порядками.

— Его я беру на себя. Вернемся к напиткам. Где бразильяночка? Боже мой, да ты и не притронулся к выпивке. Что это значит? Что ты задумал, Эд? Смотришь, как я напиваюсь, глаз с меня не сводишь, что-то себе там отмечаешь? Мы так не договаривались.

Крошечные глазки Джорджа сузились, от гостеприимства и радушия не осталось и следа. На висках и шее выступили и запульсировали от внезапного напряжения вены.

— Еще только утро, Джордж. Да и потом, мне хватило уже одного ареста за езду в нетрезвом виде, — оправдывался я.

— Чушь, — как серпом отрезал Джордж. — Я могу дать тебе своего шофера. И, между прочим, у тебя хорошие отношения с сифилдской полицией.

Подошла бразильянка и вновь наполнила шампанским бокал Джорджа. Он смотрел на меня до тех пор, пока я не осушил свой бокал, а затем подал знак, чтобы его наполнили вновь.

— Дурной тон позволять хозяину дома пить одному, — с шутливой обидой сказал Джордж.

— Оставь бутылку и сок, — приказал он бразильянке, нежно коснувшись ее руки и в то же время не спуская с меня глаз. Девушка вздрогнула и отдернула руку, как будто ошпарившись.

— Прими мои извинения, — сказал я.

— Принято, — важно сказал Джордж и натянуто улыбнулся, но было видно, что это нисколько не притупило вспыхнувшую в нем ярость. Еще одно доказательство того, что братья друг от друга ничем не отличались. Джордж Халлиган отрезал кончик огромной сигары, вдохнул аромат, проведя ею вдоль усов. Звук был такой, как будто кто-то бьет палкой о железные прутья. Мне захотелось набить ему ноздри этой самой сигарой. Но это лишь позабавило бы меня, дело все равно не сдвинется с места.

— Итак, я буду как-то связан с вашей растущей империей?

— Это именно то, что я хотел тебе предложить, Эд. На данный момент у нас есть квартиры, несколько пабов, торговых точек, небольшой бизнес-центр. Но сейчас мы занимаемся землей под застройку: разделим ее на части, будем удерживать как можно дольше, правильно распределим ее функции и выбросим обратно на рынок в нужное время. Легкие деньги и все по-честному.

— А моя роль будет заключаться?..

— Я хочу, чтобы ты организовал консорциум инвесторов. Всех тех милых парнишек, с которыми ты учился вместе: стоматологи, адвокаты. Почетные граждане, имеющие уйму денег и жаждущие заработать еще. Не то чтобы я плохо жил раньше без этих дебилов, просто только с ними вместе я смогу делать в будущем хорошие деньги.

Джордж прикурил сигару, выпустил большое кольцо дыма и подмигнул мне. Внезапно я почувствовал, что он меня здорово утомил своей манией успешного бизнеса, злобным выражением лица, бутафорским образом жизни, скопированным с клипов Роберта Палмера.

— Получается, что первой на очереди стоит земля гольф-клуба? Того, который вы с Питером Доусоном собирались перенести в другое место? Кому она принадлежит теперь, когда Питер Доусон умер?

Улыбка застыла на лице Халлигана, он впился в меня взглядом.

— Сразу перешел к делу. Хороший признак, Эд, видна заинтересованность. Однако здесь есть некая загвоздка. Я не могу раскрыть столь деликатные детали человеку с улицы.

— Но и я не могу принять предложение о работе, не вникнув в некоторые детали. Может необходимо присутствие твоего адвоката, чтобы тебе было спокойнее?

Джордж задумался над моим предложением.

— Может быть. Доверие — важная вещь. Ведь ты знаешь, что бывает с теми, кто не оправдывает доверия. Так ведь?

— Конечно, — ответил я.

— Вот и молодец. Доверие — вот на чем держится этот мир.

Джордж размешал апельсиновый сок длинной серебряной ложкой и поднял бокал. Я допил свой, и Джордж тут же наполнил его снова.

— Тост за счастливое будущее, Эд.

— За будущее.

Мы оба осушили бокалы. Джордж пил шампанское без сока. Видимо, он был крепче меня, а может, просто слишком жарко, но я уже слегка опьянел.

— Полагаю, скоро должно быть собрание совета? — спросил я.

— В пятницу.

— И ты уверен, что все пройдет, как ты задумал?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты уверен, что тебе отдадут землю гольф-клуба под плотную застройку?

— Бизнес держится на уверенности, Эд. Ты прекрасно это знаешь.

— А в «Кортни-эстейтс» твоим деловым партнером был Питер Доусон? Мне просто интересно, не давал ли ты ему денег подкупить членов совета для скорейшего разрешения вопроса?

— С чего это я буду давать деньги Питеру Доусону? Ты думаешь, он не мог себе позволить подкупить собственных членов совета? Ты не заметил, что Доусоны не страдают от нехватки денег?

— Кто-то тянул огромные деньги из Питера Доусона, обдирал его как липку. Если он хотел, чтобы все прошло, как он задумал, ему нужны были бы деньги, чтобы убедить нужных членов совета встать на его сторону. Деньги, которых у него не было.

Джордж смотрел на меня, удивленно подняв брови. Мне стало жарко, и в горле пересохло. Я выпил немного «Мимозы». Впрочем, с выпивкой нужно завязывать. Странно, но я не мог собраться с мыслями.

— Вот эти вещи мне необходимо узнать, Джордж, если я собираюсь работать на тебя. Так надо.

Рот был словно полон ваты, обильный пот струился по лбу и бровям. Что-то застряло в горле, как будто я проглотил песок. Пришлось допить бокал до дна. Пузырьки растекались огненной лавой в моей груди. Джордж подскочил налить мне еще бокал «Кристалла». Я вовремя замотал головой.

— Нет, спасибо.

— С тобой все в порядке, Эд? По-моему, ты весь горишь.

— Я в порядке. Может, немного апельсинового сока. А то я как-то странно себя чувствую.

— Нет проблем. Начинаю подозревать, что ты просто не умеешь пить. Я помню, как тебя выворачивало, когда в последний раз видел тебя пьяным.

Джордж Халлиган опять помешал апельсиновый сок в графине и налил мне его в стакан.

— Опрокинь залпом, это вернет тебе силы. Витамин С, понимаешь ли.

Что-то происходило с моими глазами, как будто кто-то замазал их маслом. Я потянулся за стаканом, но никак не мог нащупать его. Джордж сунул мне его прямо в руку. Я стал подносить его ко рту и одновременно опускать голову навстречу. Попытался запрокинуть стакан в рот, но координация меня подвела. Облил соком щеки и пиджак. Я двигался в каком-то замедленном ритме. В ушах стоял такой гул, как будто стремительная река разливалась в половодье. Джордж залил остатки сока мне в рот и выбросил стакан. Он разлетелся осколками по мраморной плитке как маленькая взрывчатка.

Голова у меня была свинцовая. Я поднимал ее медленно, чтобы, не дай бог, она не оторвалась от шеи. Окутанное дымом сигары и солнечным светом лицо Халлигана слилось в единую массу с бороздами и трещинами. Без губ и глаз оно напоминало ухмыляющийся кулак. Он наклонился ко мне, я почувствовал кислый запах сигары, в желудке начало что-то булькать. Джордж Халлиган засмеялся, а затем хорошенько двинул мне по лицу, свалив со стула.

Я слышал, как он что-то сказал, но смог уловить лишь слова «апельсиновый сок». Однако я четко слышал, как он это произносил: мстительно, торжествующе, как боксер, одержавший победу. Я слышал, как он смеялся, кряхтел, словно маленький моторчик, который никак не может завестись. По-моему, к нам приближались какие-то люди, для «жен» они были слишком крупными. Я лежал, прижавшись щекой к холодному мраморному полу, но не той щекой, по которой меня ударил Джордж Халлиган. «Повернись другой щекой», — подумал я. Я бы так сказал, если бы смог. Хотя, похоже, я засмеялся. Последний мой смех. Но не последняя мысль. Во рту был привкус дешевых духов, и я подумал: «Что бы он мне ни подмешал, они наверняка разбавили это тальком».

Я проснулся от громкого мужского хохота, который перемешивался со шквалом отборной брани и плавно переходил в тихий ропот. Пахло креозотом, парафином и застарелым табаком вперемешку со сладковатым ароматом гашиша. Я лежал на каком-то диване или тахте, ноги и руки были свободны. Приоткрыл глаза, вернее только правый, с левым были какие-то неполадки. Надо мной нависала сводчатая деревянная крыша. Ржавые садовые инструменты висели на бревенчатых стенах: грабли, косы, секаторы. Голоса раздавались из дальнего конца комнаты. Я повернулся вправо: верстак был заставлен ящиками для инструментов, коробочками с гвоздями, отвертками, сверлами и тому подобным. У двери стояли кувалда с длинным топорищем и сломанная газонокосилка. Дверные засовы были наглухо замазаны двумя слоями креозота и смолы. Я надеялся, что там была еще одна дверь, но разозлился от нелепости самой мысли, а затем обрадовался ей. По крайней мере, то, чем меня накачали, уже выветрилось. Я оторвал голову от дивана, чтобы осмотреть комнату. Жгучая боль пронзала каждую клеточку тела. Из носа текло, и когда я начал его вытирать, кровь хлынула на руку. Нос и подбородок были покрыты засохшей коркой. Левый глаз не открывался, а к виску и уху было просто не прикоснуться. Языком я нащупал остатки корней зубов, все еще сидевших в нижней десне слева. По ощущениям, похоже, я лишился как минимум двух зубов. Волосы были влажными, я ощупал всю голову, но это оказался всего лишь пот, не кровь. Я чувствовал себя помятым, но не сломленным и был уверен, что если потребуется, то смогу двигаться.

Я вновь попытался пошевелить головой, на этот раз не отрывая ее от дивана. Повернул голову вправо и изогнул шею назад, упершись лбом в диван. Теперь я видел помещение вверх ногами: длинное и узкое, старый сарай с садовыми машинами, красками и кистями. Пол каменный, справа на стене висело что-то вроде шкафчиков. В дальнем конце комнаты за белым пластмассовым столом, окутанные сигаретным дымом, сидели трое мужчин и играли в карты. Я наблюдал за ними, фокусируя зрение, стараясь не обращать внимания на тупую боль. Вскоре я узнал их — Голубая Бейсболка, Десси Делани и кто-то еще. Ну, по крайней мере, моя голова все еще была на плечах. Я снова лег и стал смотреть на потолок. Мягкий светлился сквозь узкие окна над головой: ранний вечер того же дня, надеялся я.

Кто-то поднялся из-за стола. Было слышно, как открылась дверь, зажурчала моча.

— Фу, как хорошо.

— Проверь, как там наш подопечный.

— Да он еще в ауте.

— Все равно проверь. Толстяк сказал сразу сообщить ему, как только Лоу придет в себя.

— Толстяк сказал то, сказал это…

— И не забудь вымыть руки.

— Отвали.

Снова смех и звук приближающихся шагов. Нет смысла откладывать встречу с неизбежностью. Так что я в упор посмотрел на высокого худощавого мужчину с гладко выбритой головой, серьгой в носу и кровоподтеками на шее.

— Эта сволочь очухалась, — воскликнул Серьга, улыбаясь. Может, нам притащить зеркало, пусть полюбуется на себя.

Подошел Голубая Бейсболка. Бинтов на нем уже не было, но на месте носа красовалась фиолетовая шишка. Он тоже заулыбался. Видимо, мое лицо представляло собой забавное зрелище.

— Видна работа Толстяка, — сказал Серьга с американским акцентом. — Крикни-ка там его, Десси.

Делани и Голубая Бейсболка опять расхохотались. Их смех здорово действовал мне на нервы. Я резко сел и, опустив ноги с дивана, ухватился за колени, чтобы сохранить равновесие. От неожиданности Серьга отшатнулся, а Голубая Бейсболка завалился на старую газонокосилку. Кровь резко отхлынула у меня от головы, и я чуть не потерял сознание. Меня тошнило. Было такое ощущение, что кто-то постоянно, с небольшими интервалами бил меня камнем по голове. Серьга поспешил помочь Голубой Бейсболке подняться, но тот оттолкнул его. Я все так же сидел на диване, пытаясь поднять голову и остановить хлынувшую из носа кровь.

— Тебе повезло, что он его не сломал, — раздраженно сказал Голубая Бесболка.

— Может, займемся этим сами, — предложил Серьга. Бейсболка пожал плечами, поднял лопату и бросил Серьге. Серьга не смог поймать ее, и та с грохотом упала на пол.

— Вперед. Ты первый, — сказал Голубая Бейсболка. За спиной у него возник Десси Делани. Правая рука его вся была залеплена пластырем.

— Толстяк сказал ничего не предпринимать без него.

На фоне Голубой Бейсболки и Серьги Десси выглядел властно и деловито.

— Этот ублюдок в долгу передо мной, — сказал Серьга, нагибаясь за лопатой.

— Ты думаешь, он мне не должен? — сказал Десси Делани. — Давайте дождемся Толстяка. Я уверен, он что-то придумал.

— Ему повезло, что Халлиган не сломал ему нос, — сказал Голубая Бейсболка.

— Ему повезло, что Толстяк много чего с ним не сделал, — заулыбался Десси.

Голубая Бейсболка и Серьга захохотали.

— Это, наверное, первый чудила, который проснулся без боли в заднице. Не похоже на Толстяка.

— Не говорите раньше времени, парни. Еще не вечер, — раздался игривый тонкий голосок.

Пришел Халлиган.

Одет он был как мачо: футболка в обтяжку, джинсы на бедрах, белая бейсболка. Он поприветствовал каждого объятьями и дружескими похлопываниями по спине, поцеловал Серьгу в губы, развернулся на триста шестьдесят градусов и врезал мне по лицу, так, что его рука спружинила от удара. Я плашмя упал на диван и стукнулся головой о стену. Кровь из носа брызнула прямо на белоснежную футболку Толстяка. Тот незамедлительно стащил ее с себя и начал вытирать кровь со своего накачанного анаболиками и разукрашенного татуировками тела.

— Еще немного поработаю с носом, и можно приступать к заднице! — крикнул он, расхохотавшись. Остальным понадобилось чуть больше времени, чтобы оценить шутку и присоединиться к нему. Десси Делани поджал губы, Голубая Бейсболка смутился, а у Серьги сделался испуганный вид.

А Толстяк казался абсолютно спокойным, он развернулся и зашагал в другой конец комнаты, покачивая головой и отщелкивая пальцами лишь ему одному известный мотив.

Я потрогал нос, он представлял собой месиво из хрящей и крови, но, как мне показалось, все-таки не был сломан. Я зажал переносицу, чтобы приостановить кровотечение.

Потом прикинул расстояние до лопаты, которую бросил Голубая Бейсболка. Заметил расположение садовых инструментов, висевших на стене.

Посмотрел на беспокойные лица бандитов. Если я и уйду отсюда, то только вместе с Толстяком.

Он вернулся с пивом и сигаретой. Отпив полбанки, рыгнул в лицо Голубой Бейсболке, затем подошел ко мне и помахал зажженной сигаретой перед моим носом.

— Я еще не закончил с этим ублюдком. Недолго осталось, — сказал он, исказив жирное лицо в злобной гримасе. Сделал глубокую затяжку и поднес раскаленный конец сигареты к моему не открывающемуся левому глазу, затем к открытому правому. От жара и дыма глаз заслезился и заболел. Я старался не струсить и не пропустить момент, когда можно будет нырнуть за лопатой.

— Толстяк, Джордж сказал…

Халлиган отшвырнул сигарету и развернулся к прервавшему его Десси Делани.

— Джордж сказал что?

Делани попытался подтянуться к Толстяку поближе и сказать ему что-то на ухо, но тот отмахнулся от него как от назойливой мухи.

— Слушай, блин, ты задолбал, что еще за секретики, шепчешься как девчонка. Что сказал мой брат?

— Что мы не должны заходить слишком далеко. Вытянуть из него все, что он знает, затем припугнуть как следует, вот и все, что он хочет, — сказал Делани.

Толстяк вплотную подошел к Десси, лоб в лоб.

— Я думаю, ему просто страшно, Десси. Тебе страшно? А?

Делани покачал головой.

— Нет, Толстяк, не страшно.

Халлиган сделал шаг назад.

— Молодец, — сказал он и со всего маху долбанул Десси головой. Делани взвыл от боли и упал на колени, держась руками за окровавленное лицо.

— А надо бояться. Мой брат. Мой брат, — неистово замотал головой Толстяк в такт каким-то своим внутренним ритмам. — Да кому, на хер, какое дело, что думает этот придурок. Приперся из Штатов, возомнил, что он чертовски крут, как не знаю кто, везде суется… То есть, если бы он хоть что-то вообще знал, знал, где был Томми Оуэнс, что произошло той ночью с Маклайамом и Питером Доусоном, если бы ему было что-то известно, даже если ему что-то известно — он же может исчезнуть, ведь так? Не так, это и сложно. Люди все время пропадают, так ведь? Никто их не ищет. Кроме всяких придурков, которые не в счет. Дело-то обычное. Не велика важность.

Внезапно Толстяк сдулся как воздушный шар. Свесил голову и уперся подбородком в грудь. Он продолжал разговаривать, бормотал что-то себе под нос. Затем так же внезапно опять взорвался.

— Просто потому, что Джордж хочет выглядеть как деловой кусок дерьма, не значит, что и мне хочется того же. У меня свои планы. Не какого-то, мать его… будто я ему какой-то гребаный официант. «Джордж сказал… Джордж хочет»… а как насчет меня, а? Как насчет моих планов?

Халлиган весь затрясся от напряжения. Развернулся и бросился бежать в дальний угол сарая, будто там вспыхнул пожар. Я уперся левой ногой в пол, вновь нацелившись схватить лопату. Толстяк вернулся с четырьмя банками пива и раздал их всем. Серьга и Голубая Бейсболка чокнулись, хлопнули друг друга по ладони, открыли пиво и выпили.

Десси сидел, съежившись на каменном полу, прислонившись к широким деревянным ножкам верстака. К носу он приложил банку пива, которую ему принес Толстяк.

— Тоже хочешь выпить, Дэсмонд? Верное решение. Давай покончим уже с этим ублюдком раз и навсегда.

Халлиган оказался проворней. Он бросил банку мне в голову. Пока я вытирал пиво с лица, Толстяк поднял лопату и всучил ее Голубой Бейсболке. Потом зашел за диван и снял косу со стены. Я вскочил и стал судорожно искать какое-нибудь оружие, но Голубая Бейсболка преградил мне путь лопатой; Толстяк начал зажимать меня в угол, рассекая воздух косой. Злобная улыбка, глазки, блестящие в предвкушении крови.

— Время жатвы. Не надо боятся жнеца, да, Десси? Никогда раньше не держал в руках косу. Думаю, все приходит с опытом. Стоит лишь попробовать.

Из дальнего конца сарая послышался чей-то голос.

— Толстяк, — позвал Делани.

— Слушай, отвали уже, а то ты будешь следующим, — заорал Халлиган. Слюна стекала по его подбородку. Он вновь начал размахивать косой. Свист лезвия звучал как вой смерти.

— Толстяк, к тебе пришли, — не унимался Делани. Это девка Доусона.

Я увидел копну золотых волос Линды. Что ей здесь понадобилось? Где мы находились? Этому сараю было, по крайней мере, лет пятьдесят. Дома Халлиганов построили лет десять назад.

— Эд, это ты? — спросила Линда.

Ее голос был вялый, безучастный и спокойный.

Толстяк спрятал косу под мышку и повернулся к Линде.

— Милая, ты ошиблась дверью? Парни, проследите, чтобы миссис Доусон вернулась в дом.

Серьга сделал шаг в сторону Линды. Десси поднялся, но не сдвинулся с места. Он испуганно смотрел то на меня, то на Толстяка.

Именно сейчас и нужно было действовать. Я ухватился для устойчивости за верстак, оперся о стену и ударил Халлигана обеими ногами между ребер. Он натолкнулся на диван и заорал, все еще держа косу подмышкой. Голубая Бейсболка уставился на Толстяка, открыв рот — лезвие врезалось тому в грудь, а острие вошло в плечо. Кровь так и хлынула. Стоя на коленях, он пытался вытащить косу. Но при каждой попытке становилось только хуже. Он взвыл от боли. Голубая Бейсболка все еще увлеченно наблюдал, как Толстяк бился в агонии. Я врезал Бейсболке по яйцам, отобрал лопату и пару раз ударил его по голове. Линда стояла посреди комнаты с затуманенными от наркоты глазами. Трудно сказать, какую дозу она приняла. Серьга шагнул в сторону Линды, затем в мою, схватил кувалду, лежавшую возле газонокосилки. Он не обладал достаточной ловкостью, чтобы правильно воспользоваться ею, и стал приближаться ко мне, держа кувалду за рукоятку у самого основания. Ему нужно было подойти ко мне вплотную, чтобы нанести удар. Выставив лопату вперед, я начал бить его по лицу пока он не упал, а затем ударил плашмя по голове. Толстяк все еще кричал, а в перерывах между криками проклинал меня и обещал расправиться. Но он просто повис на косе и без медицинской помощи не мог бы сделать и шага.

Зажав в руке мобильник, Десси кивнул мне головой и посмотрел в сторону двери.

— Выходи, — прошептал он одними губами.

— Ладно, Толстяк, сейчас мы тебе кого-нибудь приведем, — сказал он вслух.

Я пригрозил Делани лопатой, чтобы все выглядело правдоподобно, обхватил Линду за талию и стал пятиться спиной к двери.

— Я замочу эту суку, — вопил Толстяк.

Вместе с Линдой мы нырнули в открытую дверь, по направлению к тусклому свету.