"Дурная кровь" - читать интересную книгу автора (Хьюз Деклан)

Глава 26

— Это кто? Что нужно?

— Ты слушаешь радио, Джордж?

— О-о, Эдвард Лоу! Рад, что не держишь на меня зла. Я рассчитывал, что ты не будешь таить обиды, когда дойдет до дела. Кстати, мое предложение по-прежнему в силе.

— Ты радио слушал?

— Да, слушал. Опять растут цены на жилье, налоги на доходы, банки объявили о рекордных прибылях. Пока ни слова о том, что городской совет Сифилда своевременно решил отдать территорию гольф-клуба Каслхилла под уплотнительную застройку. Первое сообщение, видно, появится, когда тут появятся толпы бездельников-социалистов и марионеток из университета.

— Первый пункт утренней сводки новостей: в Сифилде захвачена партия героина стоимостью более двух миллионов евро. Задержан один человек. Кто — не сообщается, и где конкретно задержали — тоже.

До меня донеслось тяжелое прокуренное дыхание Джорджа.

— Продолжай, — прохрипел он.

— Его арестовали возле бывшего паромного терминала, куда он ехал. Он сидел за рулем синего «БМВ».

— Я убью эту суку!

— Может и придется. Потому что у полиции есть свидетель убийства советника Сеозама Маклайама. Он даст показания против Толстяка, и по ходу дела твое имя неизбежно всплывет в связи с тем, на что они пытались склонить советника.

— Кто это? Не Хайланд. Конечно, подлец Делани…

— Джордж, Толстяка взяли с героином. И собираются предложить Десси сделку, чтобы его семья была в безопасности. Так что на твоем месте я подумал бы не об устранении, а об ограничении.

— Ты ловко все устроил, верно, сынок?

Джордж Халлиган, который младше меня на год, вдруг заговорил с одышкой, как старик.

— Какого черта он добивается, со всем этим героином?

— Давай встретимся на пляже напротив отеля «Бэйвью», и я расскажу.

— У меня завтрак с инвестором в Королевском яхт-клубе, — отрывисто сказал Джордж.

— Хорошо, встретимся там. А этот ваш «инвестор», он тоже занимается наркотиками?

Сначала я выслушал от него поток оскорблений, но потом он согласился встретиться на пляже.

— Только будь один, Джордж, — добавил я.

Но сначала, еще до рассвета, я передал Делани Дэйву Доннли. Дэйв хотел, чтобы я отвез его в участок, но я сомневался, что спокойно выйду оттуда, если уж войду, так что мы назначили встречу в шесть тридцать в сосновом лесу в Каслхилле. До того, как отвезти туда Десси, я позволил ему встретиться с подружкой. Я не был уверен, стоит ли ему доверять, в то же время не мог понять, чем он мне так симпатичен, ведь в нем так много было неприятного. Наверное, хорошего все же было больше. Я всегда считал, что человеку надо дать шанс. Впрочем, часто оказывался неправ.

Я стоял в очень маленькой прихожей дома по улице Джеймс-Коннолли-Гарденс, а он пошел наверх поговорить со своей девушкой. Через несколько минут она спустилась и прошла на кухню. Делани тоже спустился и кивнул, чтобы я шел за ней.

Он представил мне девушку как Шерон. Выражение ее худого лица было жестким, его обрамляли крашеные волосы цвета меди, зеленые глаза холодно смотрели на собеседника. Сигарета, казалось, приросла к руке. Я встречал ее и раньше с Десси, они гуляли по бульвару вдоль моря. Интересно, подумал я, употребляет ли она наркотики.

— И что будет с нами? — спросила она. — Куда нам уезжать? Мы не можем тут оставаться.

Я сказал, что это не мой вопрос, это дело полиции — решить, будет ли им предложена программа защиты свидетелей.

— Ясно, но сейчас, сейчас-то нам куда деваться? Если что-то станет известно, Толстяк через пять минут пришлет сюда своих людей, даже если он окажется в тюрьме. Могут пострадать дети.

Это была не паника, она просто искала возможный выход. Девушка явно не употребляла наркотики, героин, во всяком случае. Ее глаза были чистыми и умными — Делани повезло с ней.

— Может, к Колетт? — предложил он.

— В Голвэй? Как мы туда доберемся?

Десси посмотрел на меня. Я кивнул, соглашаясь на все. Он достал из кармана деньги в банковской упаковке, протянул ей. Она посмотрела на банкноты, как на грязь, потом на него тем же взглядом. Делани уже впадал в прострацию, как бывает, когда заканчивается действие героина; я подумал, что под ее взглядом, он, наверное, чувствует себя куда хуже.

— Это деньги за наркотики? — она словно выплюнула слова.

— Эти деньги дал ему я, — соврал я, — берите спокойно. Возьмете такси до Хьюстона, оттуда поездом в Голвей. Я узнаю, что собирается делать полиция, потом свяжусь с вами.

Она посмотрела на меня. Ее взгляд было трудно выдержать, особенно после бессонной ночи. Она мне нравилась. Если у Десси не хватит сил, чтобы вынести то, что ему предстоит, то у нее наверняка хватит.

— Если они не гарантируют ему защиту, забудь о нас, — сказала она.

Я кивнул.

В верхней части холодильника была морозилка с тремя отсеками. Из третьего она достала коробки с рыбными палочками, потом — пластмассовую коробку для сандвичей и передала ее мне. Я открыл: внутри, в герметично закрытой упаковке, лежал шприц с кровью.

— Орудие убийства, так это называется?

Я удивленно смотрел на нее, она же улыбалась.

— Когда мы с Коулмом приводили в порядок яхту Питера, я спрятал это в кармане куртки, — объяснил Делани.

— Подождите в прихожей, я попрощаюсь с этим онанистом.

Звуки, доносившиеся в прихожую, больше напоминали прощание матери с сыном, чем женщины с мужчиной.

Когда мы выходили из дома, Десси плакал. А что ему еще оставалось делать?

За руль сел я. По дороге к сосновому лесу Делани достал из кармана дозу героина. Он вспотел и дергался: я понимал, что сейчас ему это необходимо. Потом он опустил стекло и вышвырнул упаковку из машины.

— Что это ты? — удивился я.

— Полицейские и так ненавидят наркоманов. Если я наберусь, только хуже будет.

Утро было пасмурным, мы дрожали в холодном влажном тумане.

— Десси, у тебя в бумажнике еще лежит та открытка с видом греческого острова?

Он кивнул.

— Откуда она?

— У моего брата там есть половина ресторана и бар. За пятьдесят кусков я могу купить вторую половину. Я об этом мечтаю, понял?

Мечтает он!

Дэйв Доннли стоял под соснами, возле своей машины. Я подъехал и обернулся к Делани:

— Сделай мне любезность. Не упоминай имени Джорджа Халлигана.

— Да он по уши замешан во всем этом.

— Он был там, у паромного терминала. А ты просто не вспоминай о нем.

— Почему? Ты работаешь на него, что ли?

— Нет. Но мне нужно от него кое-что. Согласен?

— Согласен.

Я вышел из машины и приветствовал Дэйва:

— Вижу, ты доволен собой.

— Дела идут, — ответил Дэйв.

И рассказал мне, что ребята из Национального отдела по борьбе с наркотиками хотели перехватить это дело, но он подключил О'Салливана и Джерати, и они преподнесли все как заслугу Дэйва.

Я отдал ему шприц и объяснил, в чем дело.

Дэйв был так счастлив, что ущипнул меня за руку.

Я спросил его, что можно сделать по программе защиты свидетеля, и он сказал, что это надо обсудить с Рид, а может быть, и с О'Салливаном и Джерати.

— А что будет со старшим офицером Кейси?

— Считай, Кейси повезет, если он остаток жизни будет играть в гольф, — сказал Дейв. — С ним покончено, хорошо, если не загремит в тюрьму. Ребята из НОУР не поверили своим глазам, когда читали его решения по убийствам Доусона и Маклайама.

— Но в тюрьму он не сядет?

— Конечно, нет. Это просто я на минутку размечтался, будто мы живем в другой стране, где плохие полицейские получают по заслугам.

Я вывел Делани из машины, Дэйв усадил его в свою. Потом он прислонился ко мне:

— Эд, мне Джек Дэгг кое-что рассказал…

— Послушай, Дэйв, плевать на Джека Дэгга, у меня сейчас на это нет времени, — и я завел машину. — Слышь, ты поаккуратнее с Десси. Он неплохой парень.

У Дэйва было непроницаемое лицо:

— Если он поможет посадить Толстяка Халлигана за убийство, я куплю ему игрушечного медведя.

Прибрежная полоса у Бэйвью была широкой и каменистой и круто спускалась к покрытой пеной седой равнине моря. Я стоял спиной к линии прибоя и смотрел вверх. Сквозь туман светились огни поезда, который, как змея, огибал мыс. Рев прибоя заглушал все звуки, и поезд бесшумно исчез в гранитном туннеле в северном направлении.

Хрустя галькой, подошел Джордж Халлиган. На нем был синий костюм и того же цвета плащ. Из верхнего кармана он достал платок и смахнул пыль со своих черных мокасин.

— Эти чертовы пляжи. Вот для чего строят купальни, — он закашлялся и все не мог прийти в себя. Я подождал, пока кашель стихнет, но это еще было не все. Он достал кубинскую сигару «Коиба», развернул фольгу, откусил кончик, зажег ее и отбросил упаковку в сторону.

— Подбери, — сказал я.

— Что? — не понял он.

— Подбери.

Какую-то секунду он настороженно смотрел на меня, потом поднял ее и положил в карман плаща.

— Ну, насчет того дела в доме, — сказал он. — Я не предполагал, что до этого дойдет. Честно говоря, меня вызвали, а потом сообщили, что там ты, что Толстяк тебя схватил, и… ну, это не должно было произойти.

— Что не должно было произойти? Ты сам подсунул мне какое-то дерьмо. Что это было? Рохипнол?

— Вместе с другими наркотиками. Толстяк эту смесь принимает.

— Принимал. Чего ты добивался?

— Хотел просто напугать тебя. Чтобы ты перестал совать нос повсюду. В итоге ты должен был оказаться в своей машине где-нибудь тут недалеко, с сильной головной болью и запиской: «Смотри, куда идешь».

Джордж покачал головой, как будто он тут был ни при чем.

— Толстяк просто увлекся. Ну, ошибся.

— Ты же мог меня убить. От этой смеси я запросто мог загнуться.

— Пришли мне счет. От зубного врача или еще от кого.

Черные глаза Джорджа сверкали, как блестящие жучки. Через плечо он выплюнул крошки табака, потом отвернулся от меня, как будто разговор был закончен. Я смотрел на его итальянские туфли, на шелковый галстук, прекрасно отглаженный костюм, светло-голубую рубашку с белым воротничком. Это был босс, такого никогда не уволят, убийца, которого никогда не поймают, генерал, которого никогда не расстреляют.

— Теперь расскажи мне о Толстяке, — потребовал он, — не торчать же мне тут весь день.

И тогда я решился. Джордж был сантиметров на пятнадцать ниже меня и килограммов на пятнадцать легче. Я взял его за лацканы плаща и швырнул спиной в море. Откос берега был очень крутым. Он барахтался, пытаясь сохранить вертикальное положение, но я последовал за ним в воду, схватил за плечи, и тут же оказался сверху. Мы были на глубине не больше полуметра, и я подержал его некоторое время под водой, потом позволил подняться. В руке у меня был камень, и я собирался применить его по назначению. В его глазах заметался страх, он не ожидал, что кто-то помыслит поднять на него руку. Потом я почувствовал, что мне в подбородок уперся ствол полуавтоматического пистолета. Не знаю, оказалась ли у меня быстрой реакция, или медленной, или мои хромосомы просто отказывались передать в мозг важную информацию, но я вместо того, чтобы отпрянуть, снова протаранил головой Джорджа, сбросив его в воду, зацепив при этом виском ствол пистолета. Он сделал один выстрел в воздух, и я камнем ударил его по его руке, так что пистолет упал в воду. Теперь он отчаянно бил ногами, цепляясь за мои руки. Казалось, время тянется невероятно медленно, я чувствовал на губах холодную соленую воду и думал: может, проще утопить его и одним махом покончить с этим делом. Потом отбросил эту мысль, дал ему подняться и вытащил на берег. Он сел на камни, кашляя, сопя, отплевываясь, стараясь восстановить дыхание, чтобы излить на меня поток ругательств и угроз. Я вернулся в воду и отыскал его оружие. Это был «Сиг Сойер Компакт», рассчитанный на восемь выстрелов, в нем осталось семь патронов. Я показал ему пистолет, засунул оружие к себе в карман, раскурил сигарету и стал наблюдать за Джорджем.

Спустя некоторое время он протянул мне руку. Я зажег и протянул ему сигарету. Несколько секунд он смотрел на меня холодными напряженными глазами, потом взял сигарету. И я заговорил:

— От Ларри Найта, там, в Чарнвуде, Десси Делани получал героин, которым они снабжали советника Маклайама. Вчера ночью Толстяк купил большую партию у того же Ларри. Стало известно, что он собирался распространять наркотики по всему юго-востоку. Это вряд ли улучшит мнение полиции о Халлиганах, согласен? И вряд ли поможет твоим бизнес-планам.

— Что готов рассказать Делани?

— Все. На что они поймали советника, про его картежные долги, героин, возможности для шантажа, про то, что ему надо было голосовать по твоей указке, ночь на яхте, где Толстяк вколол ему двойную дозу, и о том, как ты приказал убрать все улики с места преступления.

— Я связан только с одним — с паромным терминалом. Все было организовано Толстяком. Мне надо было только забрать оттуда Питера Доусона и отвезти его в дом родителей. Если меня втянут в это дело, Доусоны тоже будут замешаны. А этого нельзя допустить.

— Теперь дело в руках НОУР. А старший офицер Кейси уходит на повышение. Это значит, что Доусонов больше некому прикрывать.

— Что тебе надо? Я просто не понимаю, зачем я тут торчу, когда мне надо инструктировать адвоката Толстяка…

— Ты здесь потому, что я знаю обо всем этом деле больше всех. Потому что я на один шаг опередил полицию, а если мы сейчас обменяемся информацией, ты тоже будешь на один шаг опережать копов.

— Какой информацией? Что ты знаешь?

— Я знаю, что ты, после того, как доставил Питера Доусона в дом его родителей, какое-то время околачивался там. Знаю, что когда он покончил с собой или его убили, ты взял тело или прислал за ним Толстяка, запихал его куда-то, а через неделю перенес на яхту. Знаю, что орудие убийства лежало где-то в доме Толстяка, Томми Оуэнс украл его, оно оказалось в машине, которую я арендовал, ты его снова получил, когда разгромили мой дом, и ты же подбросил его на яхту вместе с телом Питера. Я знаю, что ты по уши во всем этом…

Джордж Халлиган покачал головой:

— Все это одни слова. Дело по ним не сошьешь.

— Дело не в том, чтобы обвинить тебя в убийстве, Джордж. Дело в другом: закончится твой полулегальный бизнес. Ты ведь понимаешь, что все эти порядочные ребята из приличных заведений, которым есть что инвестировать, не будут принимать тебя всерьез. Мало того, что у тебя брат — психически больной. А если станет известно о твоей причастности ко всем убийствам? К трем? Или больше?

— Я не убивал Питера Доусона. И Толстяк не убивал.

— А Линду?

— Зачем нам ее убивать? Чего ради?

— Слишком много знала.

— О чем? Не понимаю. Послушай, скажи, чего ты добиваешься?

— Я хочу, чтобы ты убрал своих ребят из «Иммьюникейт» от дома Доусонов. Это и в твоих интересах, туда скоро понаедут полицейские, а если в доме окажутся люди из банды Халлигана, под видом охраны, это будет еще одним звеном цепи, которой ты привязан к этому делу. Но проблема не в тебе, мне нужен час наедине с Джоном Доусоном.

— Зачем?

— Зачем? Потому что все это начал он, когда вступил в связь с моей матерью. Потому что он обманывал и давал взятки, стремясь к успеху, которого не заслужил. Потому что он убил Кеннета Кортни, а затем моего отца. Потому что он сидит там, на вершине холма, ждет, когда я приду и скажу ему, наконец, что все кончено. Потому что мне нужно знать правду.

— Думаешь, узнаешь ее от него? Ну, удачи тебе.

Джордж встал и отряхнулся, как собака после купанья. Снял плащ и свернул его.

— Знаешь, сколько стоит эта одежда? Тебя убить за нее мало.

Я достал из кармана пистолет и протянул ему. Он неуверенно посмотрел на меня, потом взял оружие и прицелился в меня:

— Еще раз напомни, почему я не должен тебя убивать.

— Потому что тебя поймают, — ответил я. — И вообще, подумай, сколько я для тебя сделал.

— Опять! О чем это ты?

— Я все для тебя сделал. Рассказал о Толстяке, о Десси. Раньше никто тебе этого не говорил. Тебе не позвонили ни ребята Толстяка, ни он сам. Они все готовились заниматься сбытом героина. Это было бы совсем некстати для твоего бизнеса, Джордж. Теперь ты хочешь вызвать своего адвоката. А я тебе советую: уйди в подполье и не обращайся к таким людям, которые не хотят тебя знать. Через несколько месяцев ты спокойно сможешь продать эту землю. После того, как ее перекроят, цена не упадет.

Джордж засунул пистолет в карман плаща. Провел рукой по лицу и волосам, и на его помятом лице появилась ухмылка.

— У меня все будет хорошо, если ты останешься на моей стороне. Должность еще вакантна, я тебя не тороплю. Хотя и не знаю пока, что ты собираешься делать.

— Делани о тебе не скажет ни слова.

— И про паром?

— Ни про что.

— Почему это?

— Потому что я его попросил. Конечно, я могу передумать.

— Не надо.

Джордж Халлиган вытащил мобильник и поговорил сначала со своим адвокатом, потом с кем-то, кто слушал его приказы, не задавая вопросов. И после этого он рассказал мне о том, что знал сам.

— Все началось в Фэйган-Виллас, — начал он.

Его слова прозвучали для меня, как набат.