"Яков Наумов, Андрей Яковлев. Схватка с Оборотнем" - читать интересную книгу автора

в войну?
- Было дело, - неохотно сказал Рогачев, - сидел в этой клетке. Никому
не пожелаю такого. Проклятое это место. И хоть двадцать лет прошло, а кто
был там, на весь свой век клейменный. Хотел я об этом забыть, да, видно,
клейма ловко там ставили. До сих пор ношу...
- Так вы ж не нарочно туда попали, - сказал Димка.
- Попал-то не нарочно, - Рогачев вздохнул, - попал раненый, без
памяти... Был бы здоров, вовек меня им не взять, мерзавцам! Но так не так, а
попал...
- Мучили вас? - спросил Валерка.
- Щучили? Да поначалу не сказать, чтоб мучили. Там и без мученья все
условия были, чтобы ноги протянуть. Но потом вот, когда приехал этот
власовец, тогда уж и началось...
- Власовец - это изменник?
- Полковник РОА - Русской освободительной армии - так они именовались.
Предатель на предателе, подлец на подлеце, а главным у них был Власов,
бывший наш генерал-лейтенант.
- А как же вы его распознали, дядя Кость? - тянулся к Рогачеву Димка. -
Неужели никто не догадывался?
- Тут, ребята, всего не объяснишь. Порой и честные люди ни за что
страдали, а негодяи вылезали. Всякое бывало. Но сколько жить буду, не забуду
того полковника Соколова... Что он делал с людьми! Хитрый, подлый, умелый. И
ведь завербовал некоторых в свою РОА. Неплохие парни даже были. Но оболгал,
обкрутил, запугал. До сих пор не пойму, зачем я ему понадобился? Подполье
нашего города - гестаповское дело, не его. Он, видно, на две фирмы работал.
Меня-то взяли при обороне рации. Радиста тоже захватили. Не успел парнишка
себя убить... Тут и начались фокусы. Когда Соколов стал меня допрашивать,
вижу: знает он о подполье много. Думаю: кто же донес? Неужели радист? А он
усмехнулся и спросил: "Думаешь, кто донес? Могу сказать - ты". У меня от
этих слов аж в голове помутилось. "Гад ты, - говорю. - Не запугаешь, не на
того напал". А он говорит: "Тебе, Константин Семенович, нет смысла со мной в
прятки играть. Севастьянов убит. Тело его твои товарищи сами нашли. По
сапогам определили, что это он. А аресты в городе идут. Значит, кто-то
донес? А кто остается? Ты". Так и стал я в глазах товарищей доносчиком.
- Неужели поверили? - вырвалось у Димки.
- Должно быть, поверили, раз считали, что радист мертв. А он живехонек
был. Он-то наши карты и раскрыл немцам. И, главное, не смог я и потом
оправдаться, хоть стоял на своем до конца. Не сломил меня власовец. А
товарищи умирали с мыслью, что Рогачев их продал.
- А потом-то вы им рассказали? - Валерка даже рот раскрыл в ожидании
ответа.
- Не перед кем потом было оправдываться. Все подполье взяли, сволочи!
Видно, кто-то еще не выдержал. Расстреляли всех, а я выжил. Выжил, чтоб
казниться... - заскрипел зубами Рогачев. - Бежал к партизанам. Еще год в их
рядах сражался, армию встретил, все искал того гада, что хотел меня
изменником сделать, да не нашел в ту пору... А теперь... - Рогачев резко
поднялся. - Ладно, сорванцы, идите по домам. Разболтался я...
- Дядя Кость... - начал было Димка.
Рогачев повернул к нему длинное лицо с усталыми, покрасневшими глазами
и сказал тихо: