"Евгений Наумов. Черная радуга" - читать интересную книгу автора

бьешь. Зимой подходи, бей - не трудно. Осенью, во время гона, так прямо на
охотника лезет, драться хочет. Стукнешь котелком - он сердится. А как панты
полезут изо лба, совсем другим становится. Прячется где-то, ходит черной
ночью и через каждый шаг слушает, нюхает. Бережет панты. Большую силу они
имеют. Если талахон из пантов изюбра поешь, кровь из носа пойдет.
Когда охотник добудет панты, он бросает все дела и стремглав, не
останавливаясь ни на минуту, спускается в Красный Яр. Там панты сразу
начинают консервировать - варят десять суток в воде, которую постоянно
держат на грани закипания. Делают это самым верным, дедовским способом. Два
опытных пантовара Николай Канчуга и Сусун Геонка, подменяя друг друга, не
отходят от большого котла, обмазанного глиной, поддерживают огонь и, как
только в воде появляются пузыри, выливают туда кружку холодной воды. Просто,
надежно, без всякой электроники. Да и зачем она? Электроника сюда еще сто
лет не дойдет.
- Почему панты изюбров такую силу имеют?
- Старики говорят: изюбр-пантач траву какую-то ест. Днем ходит далеко,
ее ищет, ночью водяной мох ест для приправы, траву-лапшу в протоках. Вот
панты у него и целебные.
Ударом ноги Дмитрий вдруг распахнул дверь зимовья, встал на пороге и
дурным голосом заорал:
- Го-о!
С того берега кто-то откликнулся. Он еще прислушался. Где-то подняли
свару вороны.
- Эхо откликается, птицы кричат, - дождь скоро кончится. Он
удовлетворенно вернулся на нары, прилег. Я смотрел на него: по виду типичный
ороч, а фамилия у него откуда? Видать, соблазнил его черноглазую прабабку
некий казак-переселенец.
- Все же раньше они не такие пугливые были. - Вечером, когда наступает
пора неторопливых разговоров, Симанчук не говорит, а поет. Получается: - Все
же ра-аныпе они не таки-ие пугли-ивые были. По-о-омню, лет десять назад
то-о-олкался я на бате вверх по Бикину. Зашел в залив Чубисин, а они
сто-о-оят.
- Кто?
- Шесть маток и три пантача. Сто-оят себе, тра-авку щиплют.
- Ну и ты стрелял?
- Зачем? - хохотнул. - Тогда и у дома можно было настре-ля-ать.
- А где этот залив Чубисин?
- Да рядом... километра два ниже.
- Чего же мы сидим тут кукуем? - я и с нар соскочил. - Едем!
- Куда?
- В этот залив. Может, и сейчас там стоят.
- Не-е-ет, теперь они не стоят, - он криво улыбнулся.
- Все равно, поехали! - бездействие давно мне надоело. Стал шарить
патроны в рюкзаке. И, как всегда, не нашел.
С ругательствами я пнул рюкзак. Огромный, тяжелый, пузатый, он был моим
проклятием. Чтобы найти там что-нибудь, нужно было перевернуть все
содержимое - и не один раз! Искомое обязательно оказывалось на дне. Но если
я хотел сократить поиски и сразу запускал руку на дно, то вещь, как назло,
находилась сверху. Однажды я положил катушку с леской на самый верх, чтобы
была под рукой, и через минуту попытался ее забрать. Но не тут-то было.
-->