"Священник Иоанн Наумович "Путеводитель доброй жизни"" - читать интересную книгу автора

человек прямой, добросердечный, готов всегда и совет хороший подать, и
помочь в нужде бедняку. Даже паны с жидами и те обращаются за советом к
старому Онуфрию, когда случится беда какая, и слово его много у них значит.
Два года он уже вдовствует, но все еще, сказывают, плачет по своей
старухе, особенно в храме Божьем, когда на панихиде дьячки запоют: "Вечная
память". А прожил он с покойницею ровнехонько шестьдесят лет, и во весь век
свой не слыхали они друг от друга сердитого или грубого слова, точно у них
в двухтелах одна душа была. Словом сказать: они жили так тихо да примерно,
что дай, Господи, всякому христианину такое супружество и такое Божие
благословение.
Не знаю, господа читатели, как вы решите насчет травы: дело она или не
дело, - а я опишу вам все, что знаю, и как сам Онуфрий объяснял это внуку
Николаю, сыну племянника своего, парню очень смышленому. Никола уж дошел о
во Львове в гимназии до шестого класса, но по смерти отца бросил ученье,
вернулся домой и взялся за хозяйство. Ему столько натолковали и про котел,
и про травы, что его взяло любопытство - разузнать про все это от самого
старика. Раз, по окончании службы Божией в церкви, проводил Никола деда
домой, остался у него закусить, как говорится, чем Бог послал, и вот какой
тут вышел у них разговор.
Николай. Дедушка, давно уж я собирался попросить у тебя совета, что мне
делать: оканчивать ли ученье во Львове или оставаться на отцовском
хозяйстве?
Онуфрий. И то хорошо, и это не дурно, а лучше всего то, к чему есть
охота.
Николай. Правду сказать, у меня больше охоты к землепашеству, да было бы
к чему и руки приложить, ежели бы я знал то, что ты знаешь. Про тебя ведь,
дедушка, много народ толкует, сказывают, что ты или, может, еще твой
покойный родитель, нашли будто котел с золотыми. А другие толкуют еще про
какую-то траву, что ты разводишь ее на пасеке и что от нее у тебя такая
удача в хозяйстве, - даже будто от нее такое здоровье у тебя на старости
лет Онуфрий. Про котел, сынок, я не буду говорить, потому что сам ничего не
знаю, а насчет травы прямо тебе скажу, что их у меня целых четыре, и ко
всякой особый приговор есть. Так уж и быть, коли твердо решил остаться дома
и взяться за землепашество, дам я тебе эти травы, но обещай мне, что ты
посеешь их и будешь растить, как я тебе скажу.
Николай. Ах, дедушка, милый! Смею ли я тебя не послушать!
Онуфрий. Ну ладно. Тогда перво-наперво должен я тебе сказать, что главная
трава, через которую я получил и долгий век, и всякое добро, и честь у
людей, называется молитва.
Слушай же, Никола! У отца моего было отличное хозяйство, и когда он
почувствовал кончину, то позвал меня к себе и сказал: "Онуфрий, пришла пора
мне успокоиться, и ты примешь все, что нажил я трудом своим. Но есть у меня
великое сокровище, и хочу я передать его тебе сам, из рук в руки. Храни его
и смотри, чтобы оно не вышло из твоего дома. Если бы огонь - Боже упаси! -
охватил весь двор твой, - выноси прежде всего это сокровище, чтоб оно не
погибло. Пусть все сгорит в огне, но ежели оно сохранится у тебя и будет
близко твоему сердцу, ты вновь добьешься всякого добра, и никакой враг не
будет тебе страшен". Сказав эти слова, покойник протянул руку под подушку,
достал вот эту самую книжку и подал мне. Я припал к руке его, облил ее
слезами, - праведная то была рука: она меня вырастила, вывела в люди, она