"Барбара Навроцкая. Останови часы в одиннадцать " - читать интересную книгу автора

сомневался он и в том, что человек, совершивший данное преступление, должен
отвечать как убийца, так как ни одна личная трагедия не может окупить чужую
жизнь.
"Ничего, ответит, - подумал он с оттенком упрямства, - если мы его
поймаем, конечно. Хм, хм, хм. Мерзавец, не боялся так долго переставлять
стрелки на одну и ту же цифру. Рядом большой дом, там могли услышать
выстрел. Ничего не боялся. Скорее никого. Почему? Носителем какой
справедливости он был, если чувствовал себя десницей правосудия, закона или
черт его знает чего, что вызревает в голове у таких "мстителей"? Что
означает это время - одиннадцать часов? Все. Но кого искать? Семьи у старика
не было. В Брудно он никого не знал, и в то же время его знало все Брудно.
Национальный музей получит прекрасное пополнение. Но поглядеть на его часы
можно. А почему бы и нет? Для этого мне потребуется не больше времени, чем
ему, чтобы остановить маятники".
Капитан поискал глазами лестницу. Лестницы не было. Пошел на кухню.
Раздосадованный, пододвинул стол к стене, поставил на него стул, но, прежде
чем влезть, обвел взглядом циферблаты часов, поворачиваясь вокруг
собственной оси так, чтобы охватить четыре стены сразу. Нет, он не ошибся,
все стрелки стояли на одиннадцати, и вдруг эта немая цифра стала почти
по-человечески кричать. Было что-то ужасное в неподвижности десятков
циферблатов, одинаково перечеркнутых черточками стрелок.
"Вот чего ты хотел, - мысленно обратился Корда к своему пока еще не
известному противнику. - Ты хотел кого-то устрашить. Запечатлеть в чьей-то
памяти этот знак. Навеки. Кому это должно послужить уроком? Где этот другой
или другие? Черт возьми, может быть, им грозит опасность? Если мы тебя не
накроем... Ну, пора влезать на стул. Посмотрим, нет ли там какой-нибудь
записки, предмета или еще какой-нибудь улики. В этом больше смысла, хотя мне
уже не очень-то легко лазить по таким конструкциям. Думать буду потом.
Сначала надо найти конец какой-нибудь нити. Даже самый запутанный клубок
имеет свое начало и конец".
Открыв десяток часов, Корда запыхался и вспотел. В его взгляде,
блуждавшем по стенам, было отчаяние.
"Габлер лазил бы охотнее и быстрее, - помянул он в душе своего
заместителя. - Габлер считает, что гимнастика улучшает фигуру. Я мог бы
подождать Зыгмунта, но меня ужасно мучают эти часы. Точно, теперь они начнут
мне сниться. Когда я вошел в этот идиотский деревянный дом, словно не было
войны, неизвестно почему, но такое вот всегда уцелеет, и тогда я подумал: а
ты, брат, пропадешь из-за этой шутки с часами. Должен пропасть. Настоящий
убийца не любит фокусов. И понятно почему. Фантазия, слишком буйная фантазия
губит храбрецов. Эти одиннадцать часов рано или поздно приведут меня к
тебе".
Капитан зашатался на стуле и едва не упал на пол, потому что в круглых
висящих часах он нашел листок бумаги:
Смазать 25 декабря 1971 г. Не позднее!
Больше всего Корду разозлил восклицательный знак, но он спрятал листок
в карман. Это была страничка из школьной тетради в клетку, очень старательно
обрезанная и сложенная вчетверо.
"Смазывать на рождество! Вместо того чтобы выпить рюмочку под копченую
грудинку". И без всякого следствия листок красноречиво говорил о характере,
образе жизни и знакомствах старика. Рождество в обществе фарфоровых часов.