"Дмитрий Нечай. Дремлющее проклятие" - читать интересную книгу автора

лицо сияло от какой-то необъяснимой радости.
- Вы что же, уезжаете куда-то, инспектор? - спросил кое-что
сообразивший уже, но все еще находящийся в растерянности, Эйбл.
- Да, дорогой помощник, уезжаю, и даже если я задержусь, ни в коем
случае не давайте это дело даже просто в руки никому, даже посмотреть. Я не
хочу, чтобы оно сорвалось, когда уже почти у меня в руках.
- Чего же вы боитесь, инспектор?. По-моему никто не только не посягает
на вашу работу, но даже и не знает, чем вы занимаетесь. Чего же опасаться?
- продолжал удивляться помощник.
- Эйбл, вы меня не понимаете. Да, конечно, никто, может быть, и не
знает, но я все равно боюсь, потому что думаю, если я упущу этот случай, то
мне этого не простит сам Господь Бог. И хватит об этом, давайте, лезьте в
машину и - в офис. Может, я вам позвоню, хотя оттуда будет дороговато. Ну,
всего вам хорошего, ждите и помните все, что я сейчас сказал.
Алан сел в машину, и через минуту ее уже не было видно в общем потоке.
Эйбл не сразу сориентировался, но за то время, которое он добирался до
офиса, многое стало для него ясно. Прежде всего он понял, что Алан уехал
выжимать из свидетелей показания и что он знает, где их искать. Единственным
темным пятном оставалось то, что Эйбл никак не мог увязать отъезд инспектора
и его неожиданную информированность с посещением лаборатории и всем, что там
произошло.
Все два дня Эйбл думал над этим, и единственное , до чего додумался, -
это внезапное появление информации у Алана посредством вживания этого
образца из квартиры. Эйбл подходил вплотную к ответу, начиная с выделений и
заканчивая последними событиями уже трижды. Но как только он охватывал все
это единым мысленным взором, непреодолимый страх овладевал им. Что-то, чего
он был не в состоянии осознать, довлело над всем этим делом, что-то тайное,
потустороннее. Как человек здравого рассудка, Эйбл совершенно четко мог
объяснить все детали, теперь уже до самого конца. Однако, об эмоциональной
стороне этого вопроса он предпочел бы умолчать. Иначе и тому, что случилось,
требовались обязательные комментарии, а именно их Эйбл и не смог бы
представить. У него язык бы не повернулся заявить, на людях особенно, по
поводу расследования, что кто-то из мира иного указывает посредством
каких-то явлений направление, в котором следует искать виновных. Но сам он
понимал, что это так и есть, и от этого страх еще больше одолевал его.
Эйбл с нетерпением ждал инспектора. Этот человек казался ему кем-то
вроде посредника между людьми и тем, чего он боялся. Алан без страха
обошелся с "этим", и в его присутствии Эйбл мог выдержать любой удар по
своей психике. Вечером второго дня помощнику пришлось столкнуться с тем, о
чем предупреждал Алан. Шеф с целой когортой единомышленников попытался
заставить Эйбла закрыть дело без инспектора. Он давал помощнику все
полномочия и снимал любую ответственность. Его по-прежнему волновало
возросшее количество краж и грабежей, влияющих на его репутацию, и то
чертово дело, которым некому было заняться.
Пророчество о приезде президента, слава Богу, не сбылось, но и не столь
высокие сферы руководства истощили силы помощника до предела. Эйбл решил
защищать дело героически и неотступно и даже не пошел домой, а заночевал в
кабинете Алана, в самом прямом смысле охраняя сейф с материалами.
За окном серел рассвет. Еще не запели первые птицы, когда двери
кабинета открылись, и в него вошел Алан. Эйбл сразу проснулся и вскочил