"Евгений Нечаев. Квадро" - читать интересную книгу автора

листьев. Поздняя осень не романтична. Артритными руками тянутся к небу голые
деревья. Мерзкий холод, далекий от обжигающей свежести мороза, пробирается
под одежду и в душу. И ноги месят грязь. Грязь земли и людей. Поздняя осень
бесстыдно обнажает самое худшее. Человек шагал по улице, и улица шагала мимо
него. Центральная площадь. Банк, банк, храм, банк. И соответствующие
плакаты.
"Любые кредиты за полчаса! Розыгрыш призов!"
"Наши депозиты для Вас! Положив деньги на депозит "Дача", вы получаете
шанс выиграть дачу в центре Города!"
"Все клиенты нашего банка участвуют в ипотечной лотерее! Не упустите
шанс выиграть квартиру!"
В соответствии с распоряжением градоначальника: "О едином виде внешних
фасадов многоквартирных домов и прочих нежилых сооружений" храм также
украсился рекламой.
"Вкладывайте деньги на депозит "Посмертие". Депозит гарантирует
приобретение жилплощади после смерти на том свете. Ад - никогда не бывает
проблем с отоплением! Коммуналка в Лимбе. И роскошные пентхаусы Рая!
Увеличение размера депозита повышает Ваши шансы на выигрыш пентхауса!"
Человеки продавали души Молоху, Мамоне и Богу. Последний брал в кредит.
В церкви не продохнуть. Вился нафталиновый аромат десятков старух,
вплеталось неповторимое амбре нескольких нищих на паперти, стегал по ноздрям
приторный аромат дорогих духов и одеколонов. Какофония запахов усугублялась
диким разноцветьем нарядов. Тряпки и поношенные пальто, дорогие манто и
костюмы. Бабушкины платочки "времен Очаковских и покоренья Крыма", шелковые
платки жен, любовниц и подстилок городских бандитов и начальников. В церковь
приходили в страхе перед близкой смертью или замаливать грехи.
Сэлфиш прошагал мимо свежеразмалеванной доски. Икона нового святого
великомученика царя Николая Второго. Пьяницы, развратника, дурака и
предателя. Неплохой набор для "святага", главное, подстать нынешним
прихожанам. За спиной Сэлфиша старушка в полный голос талдычила о правилах
поклонения и жертвоприношения.
- А ежели от женских болей, то свечку Марии Магдалине, - громко шептала
бабулька. - А от порчи Николе Чудотворцу и двенадцать раз "Отче наш"
прочитать.
На душе было паскудно. Вера кривилась ублюдочной гримасой религии. Не
торговцев гнал из Храма Иисус, а таких прихожан. Ибо торговцы были честны,
предлагая сделанное или выращенное. А эти... эти предлагали Богу себя.
Религиозные шлюхи. Сделай, Боженька, а уж мы тебе помолимся. И таксу ему
выставили. Пять свечек, шесть молитв, триста баксов на подрясник
батюшке-сутенеру. Сутенер же зычно оповещал собравшихся о будущих благах,
щедро расхваливая Бога, словно племенного жеребца на конюшне.
Прихожане выстроились строго по ранжиру. Возле "Нисхождения Богородицы
в Ад" отдувалась аллегория семи смертных грехов, сам градоначальник. Георгию
Победоносцу бил поклоны генерал, впрочем, получалось сие плохо, уж очень
мешал живот. Возле иконы Левия-Мытаря тлела одинокая свеча от налоговой
инспекции, явно свистнутая, простите, взысканная с соседнего подсвечника.
Ниче, святой своих поймет. И над всем этим скорбный лик Христа с немым
криком во взоре:
- Отче, неужели ради ЭТИХ я умирал?!!
Бабка продолжала вещать: