"Валерий Нечипоренко. Агент чужой планеты" - читать интересную книгу автора

расположенную на третьем этаже и будто сошедшую с рекламного ролика.
Идеальный паркет, изысканные моющиеся обои нежно-кремовых тонов, дорогая
стильная мебель, люстры, словно из царского дворца, обилие всевозможной
видеотелерадиотехники, и все -- лучшего качества... Однако же чувствовалось,
что это жилище холостяка.
-- Не возражаете, если мы расположимся на кухне? -- небрежно
поинтересовался Ромоданов. -- Чтобы не таскать туда-сюда тарелки?
Я не возражал.
По своим размерам кухня вполне годилась для проведения банкетов, а
вытянувшиеся вдоль стены агрегаты избавляли, вероятно, владельца от
множества бытовых проблем.
Стол, извините за банальность, ломился от яств. На тонкой фарфоровой
посуде нежились деликатесы, включая черную и красную икру.
-- Прошу!
Мы расположились друг против друга на кожаном угловом диване.
-- Коньяк, водка, джин? -- поинтересовался Ромоданов.
-- Давайте коньяк.
Он наполнил крохотные хрустальные рюмочки.
-- За знакомство!
-- За все хорошее!
Выпив, я отставил рюмку.
И тут что-то началось.
В глубине бледно-голубых зрачков Ромоданова будто включились лазеры. Я
почти физически ощущал, как некий энергетический вампир проникает в мое
подсознание, шарит по его "полочкам", выискивает нужную информацию.
Словно из ватного тумана донесся вопрос Ромоданова, похожий на команду:
-- Вы работаете на Ди-Ар?
-- Не понял, -- с трудом пробормотал я, полагая, что он имеет в виду
некое влиятельное в издательском мире лицо.
-- Бросьте! -- Кажется, это было его любимое словечко. -- Ведь вы знаете,
как выглядит Эл-Иф?
-- Почему бы вам не назвать полное имя вместо инициалов? -- спросил я,
внезапно ощутив прилив безграничной симпатии к Ромоданову. Мне
представилось, как он одинок, как страдает душой, сколько разочарований
пережил... Захотелось немедленно утешить его, ну, хотя бы искренним
рассказом о собственных злоключениях... Поплакаться в жилетку...
Краешком сознания я понимал, что происходит что-то неладное, но
контролировать ситуацию уже не мог.
Ромоданов оказался прекрасным слушателем.
Говорил ли он сам? Не знаю. Моя память не сохранила ничего конкретного
о его участии в нашей "беседе". Я так и не узнал, кто такие Ди-Ар и Эл-Иф.
Как долго продолжалось наше застолье? Притрагивался ли я еще к закускам и
напиткам? Тоже не знаю.
Когда я мало-мальски пришел в себя, было около двух ночи. Я находился в
своей постели, не имея ни малейшего представления о том, как же добрался до
нее, хотя о нетрезвом состоянии и речи не могло быть. Несмотря на провал в
памяти, сознание работало удивительно ясно. Я радовался тому, что приобрел
настоящего друга.
Но наутро, решив сделать ответный ход и позвонив Ромоданову, я услышал
ледяное: