"Валерий Нечипоренко. Агент чужой планеты" - читать интересную книгу автора

Этакие полубоги, уникум бесконечной Вселенной...
Я имел свою точку зрения на этот круг вопросов. Суть ее в следующем.
Никаких сомнений, что Великий Космос насыщен обитаемыми мирами, но -- с
различным уровнем развития. Земля, к сожалению, занимает в условном списке
цивилизаций весьма скромное место: где-то в последней четверти, а возможно,
и в последнем проценте (если не в его тысячной доле).
Оттого-то более развитые инопланетяне игнорируют нас. Мы им попросту
неинтересны. Мы не способны дать что-либо межзвездному сообществу, зато
горазды требовать. (В основном, как и тысячелетия назад, хлеба и зрелищ.) На
кой черт им такие "собратья по разуму"?! Неудивительно, что нас долго еще
будут обходить стороной.
Такая постановка проблемы казалась мне настолько очевидной, что я не
переставал поражаться самомнению тех, кто упорно талдычил о какой-то особой
миссии землян. Какая, к бесу, миссия! Давайте прежде у себя разберемся,
прежде чем лезть с советами хотя бы к той же фиолетовой плесени, которая,
возможно, устроила на родной планете подлинный рай.
Постепенно у меня проклюнулось желание поведать миру о своем видении
космических перспектив.
Как говорят китайцы, путь в тысячу ли начинается с первого шага.
Я поступил в инженерно-строительный институт, расположенный в крупном
промышленном городе. Осваивать строительную специальность я не собирался.
Просто конкурс здесь был пониже, а я нуждался в стартовой площадке. Притом в
городе имелись издательства и редакции, и я рассчитывал, что там меня примут
с распростертыми объятиями, тут же издадут сборник моих рассказов, а далее --
признание, слава, поездки, выступления, жизнь свободного и независимого
художника...
Но оседлать удачу оказалось не так просто. Редакции журналов и газет,
куда я разослал десяток своих рассказов, составлявших весь мой творческий
багаж, дружно вернули мне их.
Вскоре я узнал, что при клубе железнодорожников работает семинар,
который ведет литературовед Мамалыгин. Там в основном и кучкуются местные
начинающие фантасты.
Мамалыгин оказался сухим розовым старичком неопределенного возраста.
Меня он встретил ласковой улыбкой и охотно зачислил в ряды семинаристов.
Расспросил о том о сем, обещал прочитать мои рассказы, но просил не
торопить.
Я быстро сделался активистом объединения: читал чужие рукописи (все то
же покорение космических далей, высокая миссия человека, полная победа над
фиолетовой плесенью либо же чужаки-агрессоры, война миров, секретное оружие
пришельцев), критиковал, спорил до хрипоты.
Большинству семинаристов не очень-то нравилась моя настырность, а одну
пишущую дамочку я даже довел до громких рыданий, едко высмеяв ту стряпню,
которую она пыталась выдать за фантастическое блюдо с пикантным соусом.
Я горел желанием услышать их мнение о моих вещах, но Мамалыгин не
спешил ставить их на обсуждение. Он будто присматривался ко мне, то и дело
кивая благообразной головой с пушистым венчиком седых волос и улыбаясь как
родному внуку.
Никогда не забуду этот день -- 16 мая. Только что закончилось очередное
занятие. Мамалыгин попросил меня задержаться.
-- Вот что, Вадим... -- в своей мягкой манере произнес он, когда мы