"Наташа Нечаева. Куршевель. Записки тусовщицы" - читать интересную книгу автора

переквалифицировался в сноубордисты и вот теперь, ощущая себя крутым
райдером, едет покорять самые модные горы. Типа папашка дал денег, сказал:
"Гуляй, сынок, на всю катушку!"
Я, честно говоря, сразу поняла, что этот светловолосый и сероглазый
красавчик не тот, за кого себя выдает. Вроде и прикид достойный, и пахнет от
него чем-то суперским, а все равно - не то. Глаза, что ли?.. Вон, весь
самолет - полный расслабон. Кто винишко потягивает, кто вискарик кушает...
Лица сытые, довольные, как у нормальных людей, которые после трудов
праведных позволили себе отдохнуть. В глазах такая тишь, будто на кладбище.
Вечный покой. Картина Левитана. А у этого - рот не закрывается, реснички
хлопают, глазенки стреляют. Небось года три деньги копил, чтобы на этом
рейсе оказаться.
Кстати, как он на нем оказался? Ну ладно, в Париж нам по пути было, а в
Женеву? Тоже, что ли, курьером служит? Интересно. Думаю, что из всей его
болтовни правда только то, что он - студент. Да и то вряд ли московский.
Развязности маловато, а любопытства - наоборот. Скорее всего, мальчонка
откуда-то из провинции. Может, даже сын какого-нибудь ларечника. Приодет-то
все-таки вполне. Хотя... Может, его Armani с местного толчка китайского
разлива? Разовый аксессуар?
Мне-то это сразу видно - глаз-алмаз, а Юлька тут же сомлела, говорить
стала тягуче, как ее мамаша, при этом беспрестанно высовывая язык, чтобы
сексуально облизать верхнюю губу. Кстати, я научила. При умелом
использовании этого приема - эффект сногсшибательный. Мужчины неотрывно
впяливаются в твой рот, немедленно начинают облизываться сами, глаза тут же
наполняются влагой, словно в них капнули "Визионом", а руки непроизвольно
тянутся к предмету нечаянного вожделения, то есть к тебе. Так я объясняла
Юльке. И на тренировочных занятиях она все это исправно повторяла. А сейчас.
Махнула язычищем пару раз, блеск с губ слизала да еще умудрилась розовым
перламутром верхний зуб раскрасить. Пришлось ей шепнуть горькую правду. И
про зуб, и про белобрысого красавчика.
Уяснив, что новый знакомый всего лишь малообеспеченный
студент-провинциал, Юлька к нему тут же потеряла интерес: не ее поля ягода.
Стала жеманно зевать, намекая на скуку, исходящую от соседа. А потом устало
(она это умела) пожаловалась:
- Даш, ну скажи, почему ко мне всегда липнут провинциалы?
Макс услышал это и, нисколько не обидевшись, разулыбался:
- Девчонки, вы такие блестящие, такие гламурные, такие - из другой
жизни, что хочется рядом постоять...
- А чего тогда расселся? - поинтересовалась я.
- Так стюардесса велела, - удивился моему вопросу Макс. - Иначе бы всю
дорогу перед вами на коленях провел.
Услышав про колени и, видимо, живо представив, как она потом
рассказывала бы подругам о безнадежно влюбленном дурачке, простоявшем всю
дорогу от Парижа до Женевы в самолетном проходе, Юлька снова оживилась, а я
в этот же момент его возненавидела. Да нет, что я говорю, не возненавидела.
Он для меня просто исчез. Растворился, как сахар в чае. Распылился, как
освежитель воздуха в ванной. Я про него окончательно все поняла.
Провинциальный умненький мальчик изо всех сил заработал себе копеечку,
возможно, даже занял, хотя вряд ли, такие в долг не живут, чтобы вот тут, на
французском курорте, подцепить какую-нибудь девочку элитных кровей. С папой,