"Ф.Д.Нефедов. На текстильных фабриках в семидесятые годы (1931) " - читать интересную книгу автора

пролетариата - Нефедов не получил возможности довести до конца Его очерки
оборвались, к сожалению, на самом интересном для нас месте. Установив тот
жуткий факт, что при 15 - 16 - часовом рабочем дне рабочие тратят на сон
всего 5 или даже 41/2 часа в день, Нефедов заканчивает: "Как же рабочий
проводит остальную часть дня? Где он живет и отдыхает? Это мы узнаем из
следующей главы". И внизу в скобках указывалось, что "продолжение будет".
Но по цензурным условиям "следующая глава" в газете уже не появилась. По
документам запрещение рисуется следующим образом. В связи с очерками о
тяжелой жизни ивановского пролетариата, печатавшимися в "Русских
ведомостях", чиновник III Отделения Грибовский просил капитана местного
корпуса жандармов Тимофеева "собрать и сообщить III Отделению собственной
ею величества канцелярии возможно подробные сведения о положений дел в
селе Иванове, а также о степени справедливости вышеизложенных газетных
известий". В своем докладе даже Тимофеев должен был признать, что "нельзя
не сказать, что вообще ивановские рабочие в высшей степени подавлены
гнетом своих хозяев - фабрикантов, сильно их эксплоатирующих. Низкая
заработная плата, при чрезвычайной дороговизне в селе Иванове
продовольственных припасов, еще более уменьшается разного рода вычетами и
штрафами, которые взыскиваются фабрикантами за прогул и прочее".
Заканчивает же Тимофеев свой доклад так: "В заключение я позволю себе
высказать, что в нередких корреспонденциях из села Иванова, помещаемых в
газетах почти без исключения, сообщаются малодостоверные сведения, так как
пишущие весьма односторонни и даже по большей части мало знакомы с
обстановкой и условиями жизни села Иванова и Вознесенского посада. Один из
таковых, живущий в Москве и нередко бывающий в селе Иванове, купеческий
сын Нефедов, защитник низшего класса населения - хотя и действительно не
пользующегося благосостоянием и, как выше сказано, эксплоатируемого
фабрикантами - часто высказывается с предубеждением, искажением фактов и
явным нерасположением ко всем фабрикантам и вообще лицам состоятельным"
г(см. Р. Кантор "К характеристике экономического по -
ложения рабочего элемента в Иваново - Возненске". "Архив истории труда в
России". П., 1922 г., кн. 5, стр. 20 - 22).
Жандармы, конечно, заведомо лгали, когда писали об искажении фактов
Нефедовым. В его фабричных очерках, несомненно, многое даже недоговорено.
Но и собранных им фактов достаточно, чтобы жандармы увидели в нем
"защитника низшего класса" и запретили дальнейшее печатание его очерков.
В одном из писем к В. А. Гольцеву, редактору "Русской мысли", Нефедов
справедливо писал (18 мая 1888 г.): "В жизни моей и литературной судьбе
лежит что - то непостижимое, роковое: за всю мою любовь к людям; симпатию
и желание добра я встречал озлобление, вражду и брань, а литературные мои
работы никогда не оценивались" (см. Н. Клестов. "Материалы для истории
русской журналистики". "Голос минувшего" 1917 г., № 2, стр. 258). И если
современники Нефедова недооценивали его литературную деятельность, то в
наше время его яркие живые очерки о быте и условиях труда фабричного
пролетариата 70 - х годов прочтутся с громадным интересом.

И. Зильберштейн.

I