"Елена Негласная. Внешний мир ("Эльфийка" #2)" - читать интересную книгу автора

прическу Олорина - тот только фыркнул). Эльфы, кроме того, все без
исключения обладают Силой Жизни. Она дается любому эльфу с рождения - и
именно поэтому, пока эльф не подрастет и не разберется со своими
пристрастиями в магии, его волосы всегда молочно-белого цвета. Но очень
редко бывает так, что самой сильной оказывается Стихия Жизни, и тогда
белесая шевелюра меняет цвет на искристо-серебристый...
Издревле Совет Леса составляли самые сильные маги. Это либо те, кто
хорошо владеет всеми природными Стихиями (так называемые "радужные" маги),
либо те, в ком сильна Стихия Жизни. И, опять же традиционно, именно кто-то
из последних занимает пост Главы Совета и Хранителя Леса.
Я еще долго ошеломленно молчала, переваривая очередную свалившуюся на
меня информацию и рассеянно крутя на пальце прядь своих, действительно
ставших ярко-серебристыми, волос.
"А в какой момент они цвет поменяли?" - хмуро подумала я. - "Ведь
получается, что из Леса я исчезла еще с белесой шевелюрой, а с тех пор я
ничего такого и не делала..." Но тут мне вспомнилась "сладкая погибель",
бодро вылезающая из голого каменного пола пещеры (интересно, у нее корни
вообще были? Или атрофировались, за ненадобностью?). Блин, хоть бы раз я что
хорошее намагичила!
Наконец всеобщее молчание мне надоело, и я спросила первое, что мне
пришло в голову:
- Олорин, а у тебя... эээ... музыкального инструмента нет? - я сделала
вид, что играю на гитаре, чтобы эльф понял, о чем речь. А я ведь даже не
знаю, как здешняя "гитара" называется!
- Есть, - кивнул эльф и, не сходя с места, жестом фокусника откуда-то
достал большой футляр. - А Вы откуда знаете?
- А я не знала, - ответила я.
Потом одела сапоги, накинула плащ и, взяв инструмент, вышла на улицу.
Ноги сами меня принесли к небольшому ручейку, который я видела во время
прогулки с троллями. Удобно пристроившись на поваленном дереве на берегу, я
достала "гитару" и попыталась на ней поиграть. Ничего, более-менее
получалось, хотя мои излюбленные мелодии звучали незнакомо,
тягуче-переливчато, но красиво...
Свой старый дом оставлю за воротами,
Пока мечты объяты ярким пламенем,
И жизнь пойдет чужими поворотами,
А смерть мелькнет простым и черным знаменем.
И уходить - покуда небо звездное,
И оставлять - покуда мысли мрачные,
И не жалеть - что рано, а что поздно ли,
И не молчать - пусть время неудачное.
И не забыть. Хотя страницы старые
И не на сто - на двести раз исписаны -
Не разобрать Судьбы листы дырявые
И ложь в словах одной забытой истины.
Дорог и троп пройди хоть раз и тысячу -
Миражных лет покров не приоткроется,
А на душе потеря молча высечет:
"Один. Не тот. Не вовремя. Не скроется".
И не уйдет от сумерек сомнения,