"Антон Некрасов. МКАД 2008 " - читать интересную книгу автора

подносом в руках и ведут себя в ней как в столовке, питающей граждан по
спецталонам, - вальяжно и непринужденно. Но стоит только запустить пальцы в
их гриву, как их тут же прошибает озноб. Ибо помнят, что случилось однажды.
Но до последнего, изнемогая от ужаса, с настырностью впавшего в противоречие
осла будут снова и снова входить в темную комнату, не зная точно, вынесут ли
они что-либо оттуда или вынесут их. Такова природа коммунистического,
переместившегося на машине времени в развитой капитализм вожака. Их жадность
не имеет границ. Их страх ответственности сродни страху обезьяны, тянущей
руку за бананом в заполненный ядовитыми пауками аквариум.
И вот сейчас, когда владелец пятисот тысяч евро (хотя это я от него
слышал об этой сумме, а на самом деле - кто знает, сколько там
действительно) сидит и сходит с ума от ужаса перед возможным разоблачением
перед женой, мне почему-то его жалко. Цена страха - тридцать тысяч долларов
и подозрение на возобновление дела о хищениях на МКАД. С этими же страхами
он воровал миллионы для Пудимова. Ну, и для себя, разумеется. Разве он не
жалок?
Кстати, о Пудимове. Он тоже умер. Сразу после того, как швейцарцы
принялись искать украденные в России деньги. Умер спокойно в своей квартире
на Монмартре.
Я вспоминаю о Пудимове, как части жизни Пискунова. Так уж сложилось,
что, если в компании друзей есть хоть один засранец, загаженными оказываются
все. Кто из них нагадил в своей жизни больше - вопрос спорный. Но страдают
от этого все.
Есть история, подтверждающая эту мою мысль.
Некогда, будучи курсантами 2-го курса N-ского военно-политического
училища (откуда я потом был благополучно отчислен за нарушения дисциплины),
собрались мы с двумя приятелями к девочкам из Института легкой
промышленности. И не просто собрались, а с ночевкой в общежитии.
Ни для кого не секрет, что проникновение в женское общежитие
казарменного типа требовало альпинистской подготовки и отменной
психологической устойчивости. Проникнуть в альков муз легпрома через
вахтершу было нереально, поэтому мы забирались в окно на четвертом этаже по
пожарной лестнице...
Здесь я вынужден сделать отступление, поскольку обязан объяснить,
почему мы собирались поболтать на темы качества текстиля втроем, а оказались
в общежитии вчетвером. Дело в том, что в нашем учебном взводе к тому времени
оставался единственный девственник. Имя его называть я не буду, поскольку
теперь он отличный семьянин и заботливый отец. Но тогда женщины наводили на
него какой-то фантасмагорический ужас, и он шарахался от их голосов, как
конь от выстрелов. Дело было не совсем на трезвую голову, и, разговевшись,
мы решили преподнести однополчанину мужской подарок. Тем более что нам было
заведомо известно, что подружек будет не три, а четыре.
Чтобы окончательно перейти к динамике повествования, я сделаю еще одну
остановку. И касаться она будет физиологических особенностей нашего
четвертого спутника. Дело в том, что, когда он волновался, ему требовалось
срочно оказаться в уборной, чтобы попудрить носик. А если быть до конца
откровенным, то крепость его желудка была сравнима разве что с бутоном розы.
Вот такая многообещающая завязка. Теперь, пожалуй, можно и начать.
Как мы оказались в комнате и как соблюдали до закатной поры правила
светомаскировки, я рассказывать не буду. Кто плавал, тот знает. Начну с того