"Николай Алексеевич Некрасов. Без вести пропавший пиита " - читать интересную книгу автора

Я вежливо поклонился. Иван Иваныч продолжал:
- - Что касается до меня, то в душе моей я признал нечто пиитическое
еще в младости цветущей... Сие изложено мною в дактилохореическом
стихотворении, титулованном мною двояко: "Зарождение плеснети в стоячем
болоте", или "Пиит в юности"; прикажете прочесть?
- - После, после,- сказал я поспешно,- мы их все рассмотрим. Теперь,
что дальше?..
- - Я пиит, решительно пиит! собственное сознание убеждает меня в сем
предположении,- сказал Иван Иванович, положа одну руку на сердце, а другой
пожимая мою.- Постыдно быть врагом самому себе и зарывать в землю свои
таланты, кои, будучи очищены, аки злато в горниле, затмят камни
самоцветные...
- - Но вы не знакомы с положительной стороной того, за что хотите
взяться... Тут много такого...
- - Треволнения вселенной, коловратность мира сего - ничто! Неужели то,
что я пожертвовал местом в земском суде, при коем окромя прочих продуктов
квартира, дрова, и свечи, для пиитики, не может служить хоша малым
доказательством моей к оной наклонности?.. Конечно, от доходов, буде оные
случатся, я не отказываюсь, ибо состояние мое того не дозволяет. Но сие не
важно суть, ибо всем известно, что Вальтер Скотт миллионы нажил писанием...
Предположим, что не столь великое счастие мне поблагоприятствует, но пиит и
половиною сего будет удовольствован...
- - Но кто вам сказал, что это так легко? - спросил я, посматривая на
свое жилище.
- - Вы, Наум Авраамович! Вы! - воскликнул он, и лицо его просияло.-
Весть о богатстве вашем достигла до нашего града и, мгновенно разлетись по
стогнам оного, произвела всеобщее глумление. Сие-то и есть главною причиною,
что родитель мой не воспрепятствовал моему желанию... Поезжай в Питер! -
молвил сей добродетельный старец.- Трудись для российского Парнаса, а нам
высылай наличными; пииту там хорошо... Наш друг Наум Авраамович...
- - Да, конечно, я не могу жаловаться на судьбу свою: денег у меня
довольно,- сказал я, вспомнив, что писал еще недавно к одному из земляков,
что наживаюсь от литературы, имею своих лошадей, огромное знакомство и
таковую же славу. Чего я не писал тогда? Впрочем, меня извиняют
обстоятельства: там жила - царица души моей!.. Я не желал, чтоб Иван
Иванович обличил меня во лжи перед целым городом, и решился во что бы ни
стало опровергнуть невыгодное мнение о моем кошельке, которое, вероятно,
внушил ему вид моей квартиры.
- - Вам странным должен показаться образ моей жизни; в этом признались
уже все мои приятели, но нарочно для этого-то и живу я так. Что ж? я мог бы
иметь хорошую квартиру, мебель, прислугу, пару лошадей, дюжину поваров,
кучера, дворецкого; но, знаете, все это так обыкновенно... Нынче этим не
удивишь. Да и для меня это полезнее; при виде окружающей меня бедности я
прилежней работаю, как будто у меня и не лежит ничего в ломбарде... А чуть
вспомню - вот и беда: мы, писатели, люди такие неумеренные.
- - Заблуждаться свойственно человеку,- не извиняйтесь, Наум
Авраамович... Я сам непрочь от сего... эт-то, в страстную пятницу, перед
отъездом сюда... мерзко вспомнить... Благороднейшие пииты нашего града
уподобились скоту бессловесному... у всех на другой день фонари под глазами
были.