"Николай Алексеевич Некрасов. Капитан Кук " - читать интересную книгу автора

Настасьи Егоровны, беседовать с ней, брать детей ее на руки... Та-та-та! А
нельзя ли мне будет брать своих детей на руки?" Тут с минуту в голове
капитана по было никакой мысли, наконец он продолжал так: "Сколько у меня
доходу? Достанет и мне, и жене, и детям... только я не желал бы больше трех
дочерей и четырех сыновей... (каково?). В каком я чине? Капитан... чин еще,
так столбовой буду! Какая моя натура? Смирная и незложелательная. Создан ли
я к супружеской жизни? Уж разумеется... А почему бы так? Люблю спокойствие и
умеренность, читаю "Северную пчелу" и даю в рост деньги..."
Капитан вздохнул свободно и спешил сделать формальный вывод из этого
форменного рассмотрения дела.
"Из вышесказанного явствует, что я жених хоть куда, только бы не
подурнеть к бракосочетанию. Женюсь, непременно женюсь! На ком? На вдове
Абрикосовой... потому что и она отдает... совершенно наклонности одинаковые.
Притом я давно люблю... а дом такой сухой, решительно не бывает сырости!"
Именно в тот самый момент, в который эта великая идея озарила разум
капитана, он отскочил от зеркала и выбежал на улицу.
Мечты о любви, процентах, переделке дома и о подобном тому провожали
капитанскую душу нашего героя до самых ворот дома Абрикосовой; он был давно
знаком с нею и, следовательно, мог надеяться, что его примут, а потому бодро
и весело взбежал на лестницу.


Глава вторая,

о том, какой гриб съел капитан после завтрака

- - Ах, кто-то идет... полноте, Андрей Петрович! - воскликнула в испуге
Домна Семеновна, выдергивая свою руку из руки молодого человека.
В это время в прихожей раздался голос Кука:
- - Дома ли барыня?
- - Ах, это "наш капитан"! - сказала вдова.- Какой несносный! Ступайте
покуда в эту комнату... я его сейчас выпровожу.
Молодой человек ушел в комнату направо, и в ту же минуту вошел
капитан... Лицо ее показалось ему божественным, ручка, которую он облобызал
с жадностию, обожгла его губы и, как надо полагать, была причиною прыщей, о
которых будет говорено впоследствии. Сначала разговор был довольно
обыкновенный; наконец с стесненным сердцем Иван Егорович решился приступить
к объяснению.
- - Сударыня,- сказал он,- вся природа веселится...
- - Да,- отвечала она, взглянув на него с какой-то непонятной улыбкой.
- - И вы тоже веселитесь, смею спросить?
- - Как случится.- И она опять смерила его глазами и улыбнулась...
- - Весна рассыпает благодетельные лучи на красоту вашу. Журчание
ручейков, блеяние овец, зеленая травка, птицы небесные, конечно, вещи
почетные... Что вы об них думаете, сударыня?
- - Я совершенно согласна с вами.- Новая непонятная улыбка.
- - Но по мне вы их затмеваете, сударыня.- Тут он "любовно" взглянул на
Абрикосову и потом незаметно ущипнул себя в щеку, чтобы покраснеть.
- - Вы нынче пускаетесь в комплименты, я от вас этого но ожидала, вы
такой почтенный, мусье Кук...