"Николай Алексеевич Некрасов. Несчастливец в любви, или Чудные любовные похождения русского Грациозо " - читать интересную книгу автора

Николай Алексеевич Некрасов

Несчастливец в любви, или Чудные любовные похождения русского Грациозо


I

"Que font quelquos f'emmes? Elles babillent, s'habillent et se
deshabillent", {Что делают некоторые женщины? Они болтают, одеваются и
раздеваются (франц.).} - сказал Панар; истина неоспоримая, которая была бы
еще выпуклее, если бы почтенный автор слово quelques {некоторые (франц.).}
заменил членом les {Здесь: все (франц.).}... Не говорите мне о постоянстве
женщин, о том, что они способны на все великое и прекрасное, о
самоотвержении и героизме их: не верю, тысячу раз не верю... Женщина создана
для шутки; есть не что иное, как шутка; жизнь ее замысловатая шутка, страсти
ее - шутка, и способна она на одни великие мелочи, на одни шутки!.. Не
говорите мне, что она в состоянии понять высокую, фанатическую любовь
мужчины: она притворяется, что понимает ее; мужчина верит ей на слово и
скоро узнает, что то была новая шутка!.. Я ненавижу женщин и смело сознаюсь
в том, не боясь мщения прекрасного пола.
Но не так легко искоренить заблуждение веков одними словами, без
доказательств, и потому, как человек, постигающий всю важность
предпринимаемого подвига, представляю я на суд всех благомыслящих людей
неоспоримые доказательства того, что утверждаю; они не придуманы, по взяты
из жизни вашего покорнейшего слуги, который имей равную с вами глупость
даться в обман и быть игралищем женщин более, чем кто-либо...
Рано задумал я об женщинах, рано заговорило во мне сердце, рано
почувствовал я потребность любви и необходимость женского пола для
совершенного счастия человека. Еще ребенком, на школьной скамье, под скучные
лекции тощего профессора, уже мечтал я о черных и голубых глазках, русых,
белокурых и каштановых кудрях, губках и носиках всех калибров, ножках и
ручках всех форм и размеров, - мечтал, а детское сердчишко так и колотило
под казенною курточкою, и глаза, устремленные в тетрадь геометрии, в
треугольниках и пирамидах видели идеалы, которые создавало шаловливое
воображение!.. Но рано тоже узнал я, как накладны для сердца, ума и тела
подобные мечты: но милости их я никогда не знал заданного урока; вместо
ученых записок профессора писал стихи всех возможных размеров, на все
возможные темы; вместо геометрических фигур чертил одни носики, глазки и
головки, - и все это влекло за собою очень неприятные для меня
последствия... Но, как поэт, я стоял выше обыкновенных смертных, с
презрением и отчаянною твердостню простаивал по неделе за штрафным столом и,
питаясь сладкими мечтами, довольствовался в существенности хлебом и водою, с
стоическим хладнокровием выслушивал длинные убедительные речи инспектора и
только кусал губы от досады при антиизящных выражениях оратора. Но даже еще
в ребячестве я не довольствовался одними мечтами; я жаждал осуществления их
и в каждом хорошеньком личике видел свой идеал, вспыхивал, томился, вздыхал,
писал нежные записочки на розовых бумажках, с бездною точек и
восклицательных знаков; но, к немалой досаде влюбленного юноши, "идеалы" его
не понимали, не умели ценить страсти поэта; иные, более сострадательные,
улыбались, другие, менее идеальные, хмурили брови и надували маленькие