"Николай Алексеевич Некрасов. Опытная женщина " - читать интересную книгу автора

- - Сумасшедшего?
- - Разве вы ничего не знаете? Ведь Зеницын с ума сошел.
- - Пустяки!
- - Ей-богу, я не шучу. Спросите у кого угодно. Давеча мы сошлись с
ним; он начал говорить... я слушал, слушал, - ничего не поймешь; дичь,
совершенная дичь... Сам про себя сказал, что он всех умнее, меня назвал
филином. И мало ли что говорил! Только все такой ералаш, что уши вянут...
Кто ни послушает, все говорят, что он помешался. И лицо такое страшное...
- - Давно ли случилась с ним такая перемена?
- - Кто говорит - после спектакля, а мне так кажется, еще прежде. Еще
на сцене он заговаривался; говорил не то, что надо. Уж так, из вежливости,
его вызвали вместе со мной, а совсем не стоит... Ну да что об нем говорить!
Я так счастлив, что сам чуть с ума не сойду от радости. Но скажите,
сжальтесь, скажите, когда судьба навеки соединит нас?.. Не откладывайте,
умоляю вас...
- - Это что такое? С чего вы взяли? Вот еще новость! Оставьте меня,
сделайте милость. Я долго слушала вас, наконец недостает терпения...
Перчатки лопнули на руках Хламиденко от внезапного потрясения. Он стоял
как громом пораженный. Бедный Хламиденко! Он наконец был близок к своей
цели. Задумская, по разным причинам отчаявшись найти мужа первого разряда,
нашла нужным на всякий случай приступить ко второму, которого Хламиденко был
достойным представителем. Минута была благоприятная; может быть, она и
решилась бы под влиянием впечатлений, волновавших тогда ее сердце. Но одно
слово, и дело испорчено. Весть о положении Зеницына заставила Александру
Александровну призадуматься. Она играла веером. Хламиденко, как было
заметно, собирался что-то сказать. Вы знаете, он человек чрезвычайно
уверенный в себе; формальный отказ Задумской мог смутить его только на
минуту. С неимоверной быстротою, сообразив "по-своему" слова Задумской, он
успел уже вывести из них благоприятное для себя заключение и вследствие того
приготовил речь, которою надеялся поправить дело. К несчастию, случай
заставил его отложить исполнение этого намерения до другого времени. В
комнату вошла дочь хозяина, Вера Андреевна, девушка лет семнадцати,
задушевная приятельница Задумской. Хламиденко признал за лучшее удалиться.
- - Несносный! - говорила с досадой Вера Андреевна, не замечая
Задумской.- За три дня до бала просил на кадриль - и отказался! Я почти
готова плакать! Ах, и ты не танцуешь?
- - Я почти в трауре.
- - Но ведь ты танцевала?
- - По необходимости: тетушка пристала ко мне.
- - Уж она такая страивая. Только и дело, что бегает из комнаты в
комнату за Зеницыным. А он на нее и смотреть не хочет.
- - Скажи, пожалуйста, что с ним сделалось? Ты его видела?
- - Он сейчас только пришел в залу. Такой бледный, расстроенный... И
вообрази, что он со мной сделал: отказался танцевать кадриль, на которую
приглашал меня, и подвел вместо себя Черницкого. Черницкий стал надевать
перчатки; вдруг запыхавшись подбежала к нам мадам Бубликова и
зашепеля<ви>ла: "Мсье Черницкий, мсье Черницкий. Вы меня звали на эту
кадриль; пойдемте же!" Черницкий закричал: "Ах да, виноват!"- и убежал за
нею, а я без кавалера; я не танцую по милости Зеницына.
- - Но не сердись на него: может быть, он нездоров.