"Виктор Некрасов. В родном городе" - читать интересную книгу автора

- Дай пять. Два сапога пара. - Он зло рассмеялся, сверкнув вставными
зубами. - Будем знакомы. Сергей. Человек без профессии.
Он вынул из кармана толстую пачку денег и бросил на стол.
- Видал?
Пачка состояла вся из сотенных. Сергей небрежно сунул ее в карман.
- И я один. Ни семьи, ни жены, ничего... Могу все фимкино заведение
купить. А завтра столько же будет. Понял?
Он придвинулся к Николаю. Его серые, широко расставленные глаза
блестели, на лбу выступил пот.
- А наши там вперед идут, пока мы с тобой здесь... - Он вытер рукой
лоб. - Будешь еще?
- Нет, - Николай прикрыл свой стакан ладонью. - Нарзану выпью.
Сергей усмехнулся.
- Фимка, дай-ка еще нарзану. Так на чем мы остановились? На женах,
кажется?
Николай, сощурившись, посмотрел на Сергея. Хмель постепенно проходил.
- А ты женат? - спросил Сергей.
- Нет, - коротко ответил Николай.
- Совсем нет?
- Совсем.
- И не был?
- А что вспоминать, что было?
Сергей понимающе улыбнулся.
- Ясно. И давно?
- С сорокового.
- А знакомы?
- С тридцать девятого.
- Красивая?
- А бог ее знает. Разве в красоте дело?
- В красоте, - уверенно сказал Сергей и сдвинул фуражку на затылок. - А
у меня вот нет жены. Не было и не будет.
Николай согласился: "Может, так и надо, все мы дураки в девятнадцать
лет..." - и вдруг почувствовал, что случилось то, чего он больше всего
боялся, что он дольше не может, что он сейчас все расскажет этому парню,
которого он видит в первый раз и, может, никогда больше не увидит. И про
Шуру, и про то как он бегал к ней каждый день из института на Осиевскую,
через весь город - она работала на Кабельном чертежницей, - и про ее
мамашу-старушку, которая все хотела, чтоб они поженились. "Я, - говорит, -
старая, скоро умру, так чтоб увидеть еще..."
Сергей внимательно слушал, засунув пальцы в лохматую шевелюру, потом
спросил:
- А сколько ей лет?
- Умерла. Сегодня только узнал, что умерла.
- Да не ей, Шуре твоей!
- Моей? - Николай попытался улыбнуться. - Дяди Фединой, а не моей.
- Ну, дяди Федина, черт с ним, я его не знаю. Лет двадцать пять?
- Двадцать четыре. Когда на фронт шел, двадцать один был. Теперь,
значит, двадцать четыре. Три года прошло... Три года, - повторил он, - и
три года верил. Письма писал. Как город освободили, раза три или четыре
писал. И все впустую. Дом фрицы сожгли, она перебралась... И вот теперь