"Виктор Некрасов. Мраморная крошка" - читать интересную книгу автора И стоит с тех пор, на той же колонне, третий Наполеон. Склеенный,
реставрированный и снова в венке и тоге, и на него-то я и задираю голову, когда прохожу по Вандомской площади. Ну а тот, в походном мундире? Тоже досталось. Пруссаки собирались, овладев Парижем, проволочить его на веревке до самого Берлина. В самые последние дни осады мэр Парижа Араго и префект полиции Кератри неожиданно отдали приказ - статую срочно демонтировать и переправить в Отель Инвалидов. На плоту, по Сене. Бои помешали, и императора в сюртуке бултыхнули в Сену. И пролежал он там, на дне, всеми забытый, сорок лет. Только в 1911 году вспомнили, выудили и водрузили на почетное место в Отеле Инвалидов, том самом, где покоятся в порфировом саркофаге останки Наполеона. Такова история многострадальной колонны, украшающей и поныне площадь, носящую имя незаконного сына Генриха IV, Сезара де Бурбон, герцога Вандомского, женившегося по высочайшему указанию на дочери короля, своей сводной сестре. Суета сует и всяческая суета... Сколько зависти, интриг, корыстолюбия, тщеславия, любви и ненависти сплетается вокруг имен людей, признанных Историей великими. И, проходя по площади, историю которой я только что поведал в самом сжатом изложении, я невольно мысленно переношусь в град Петров. Медного всадника и того, у Инженерного замка, вихри революции пощадили. Даже Николая Палкина возле Исаакия не тронули. А вот на Александра III почему-то обиделась. Сначала обозвали "пугалом", как окрестил его в своем полуграмотном четверостишье, высеченном на пьедестале, Ефим Придворов, он же города, возможно самому Жданову. И сослали во двор Русского музея, того самого, который носил когда-то его же, Александра III, имя. И сидит он там до сих пор на своем тяжеловесном коне - одно из лучших произведений талантливейшего скульптора Паоло Трубецкого, - вот уже сколько лет скучает в замусоренном музейном дворе, и можно было его видеть сквозь решетку, а теперь, говорят, досками забили - нечего глазеть... И в Киеве есть свой скучающий царь, тоже во дворе музея, тоже русского искусства, - Александр Второй. Стоял когда-то у входа в Купеческий сад, на Царской, потом III Интернационала, потом Сталина, а теперь Ленинского Комсомола площади и тоже кому-то стал мозолить глаза, и препроводили его в крохотный тесный двор музея, где случайно и обнаружил его, царя-освободителя, убитого сто лет назад фанатиком, невольно ставшим прародителем нынешних террористов. Вряд ли они вернутся на свои места, эти цари. Не до них сейчас. Впрочем, в Восточном Берлине "Старый Фриц" - Фридрих II вернулся вдруг на Унтер-ден-Линден, на то же самое место, где когда-то стоял. Я видел его. Говорят, сам Хонеккер велел. Велел же Сталин всех Кутузовых и Суворовых, когда надо, вспоминать. Только Скобелева почему-то обошел. Неисповедимы пути тираньи... Пришел ко мне как-то Толя, скульптор. Усталый, невеселый. Потребовал чаю, водки он не пьет, стал жаловаться на жизнь. Заказов нет, конкурс на памятник Воссоединения второй год уже тянется, в Худфонде отказали в инструментах, распределили среди боссов. Одним словом, хреновина сплошная. |
|
|