"Екатерина Некрасова. Когда воротимся мы в Портленд " - читать интересную книгу автора

когда снова взял их в руки. Веревочка была чем-то пропитана - чем-то
похожим, мама моя, на смолу...
- Мы такие при раскопках находили, - сказал он наконец. И, помедлив,
добавил: - Только эти, по-моему, новые...
Галка не удивилась.
- Значит, кто-то кроме вас там пасется, - заявила она, забирая бусы у
него из рук. - Из местных девчонок кто-нибудь.
- Бусины новые... Дай, - он отобрал бусы у нее. - Откуда они взялись? -
рассуждал он вслух, передвигаясь на четвереньках и шаря руками в траве. -
Где-то здесь я их зацепил...
Дождь росы сыпался на него. Он замолчал, ощупывая мокрую землю.
...Какие они были холодные - будто на снегу лежали... На снегу...
Теперь, когда он силился перебрать в памяти секунды падения, у него
появилось странное ощущение. Будто, падая, он в какую-то долю мига видел:
серое, низкое, зимнее небо, и прогнувшиеся под тяжестью снега лапы
подступивших елей, и на сугробах - какие-то разбросанные вещи, что-то
красное валялось - ткань, похожая на сорванную занавеску... И как будто
пятна крови...
Он потряс головой, отгоняя бред. Поднялся и, пригибаясь, чтобы видеть,
раздвинул траву. Занес ногу для шага, и...
Упал ли он на самом деле? Или падение ему лишь почудилось? Ощущение,
какое бывает, когда падаешь во сне: летишь, валишься куда-то, толчок
сердца, - и в те же доли секунды, просыпаясь, осознаешь себя лежащим на
кровати...
Он потряс головой, но ничего не изменилось. Он стоял на коленях - по
плечи в снегу. В полуметре впереди еще раскачивались потревоженные лапы
огромной ели, и снег с них еще падал... Было тихо.
Завозившись, он машинально потянул из сугроба руку, сжатый кулак с
бусами. Но в кулаке ничего не было. Он принялся шарить в снегу под собой, но
ничего не нашел. И снег вокруг был не тронут, и ничего не валялось на нем.
Он попытался подняться, оступился и снова рухнул. Сквозь мокрую одежду
снег жег.
- Мама, - сказал он вслух, барахтаясь в сугробе.
Подняться он смог, лишь ухватившись за ветку ели. Его осыпало снегом.
Откуда-то с верхушки дерева снялась крупная растрепанная ворона и молча
полетела низко над лесом.
Лес подступил. Вокруг был уже не луг, а скорее весьма умеренного
размера поляна. Верхушки елей упирались в рваное серое небо, откуда
неторопливо летели темные на фоне туч снежинки.
Здесь было не утро. Зимой в семь утра еще темно. Здесь был день, самая
середина серенького зимнего дня.
Было нестерпимо холодно. Он стоял по пояс в снегу, держась одной рукой
за елку, а другой обнимая себя за плечи.
- Мама, - позвал он шепотом и крикнул: - Галя!
Выпустил ветку и, шагнув назад, снова упал на колени. Он отчаянно рыл
снег, плотный, слежавшийся, нестерпимо заныли скрюченные пальцы, а он все
рыл, ворошил, раскидывал, снежные ошметки летели в лицо... Найти, снова
попасть в ту невозможную, невероятную, непредставимую лазейку, через которую
он вывалился из лета в зиму, со знакомого луга черт знает куда... Господи,
да что же это!..