"Евгений Немец. Кокон " - читать интересную книгу автора

такое свой ребенок.

Она сделала акцент на слове "свой", как будто я и так не понимал, о чем
идет речь. Извечная проблема нестыковки мужских и женских инстинктов
продолжения рода, как раз та дилемма, которая превратила основу мужского
начала в мачизм, а женского, обильно сдобренного дутой демократией - в
феминизм. Воистину, если человеку не за что бороться, то идею необходимо
придумать. Политика тут ушла не далеко от религии. За тридцать пять лет
своей жизни, я знал одного единственного мужчину, который не только хотел
ребенка, но после его рождения с радостью переносил все невзгоды, с
младенцем связанные, да и вообще любил отпрыска всей душой (вот этот самый
орущий сгусток животного эгоизма!), и заботился о нем куда больше, чем его
жена. При всем том, что сам он был далеко не размазня, скорее наоборот, в
его компании я всегда чувствовал себя раскрепощенное, а потому с большей
охотой нарывался на неприятности. Это было загадочно, но это имело место, -
я не мог отмахнуться от очевидного факта, а потому заключил, что отклонения
все же возможны. И все же эта семья - не более, чем исключения из правил. И
точка. Всех прочих известных мне мужчин рождение ребенка угнетало. В первую
очередь, потому что сексуальность женщины в беременность ослабевает, она же
начинает трансформироваться в мать, у нее меняется метаболизм и психика. Для
мужчины, который еще совсем недавно мог получить удовлетворение буквально по
первому желанию, такой поворот сюжета способен привести к эмоциональной
катастрофе. Его роль в семье все отчетливее скатывается до роли сиделки.
Кому такое понравится? А потом, после рождения наследника, выясняется, что
этот спиногрыз требует к себе колоссальное внимания, так что ко всему
прочему, мужчина начинает жену к ребенку ревновать. Нет, мужчина не может
испытывать к своему наследнику материнскую нежность, но со временем он
привязывается к нему, и к моменту, когда отпрыску стукнет лет пять, эта
привязанность превратиться в любовь. Но эти пять лет надо как-то пережить. Я
к этому не был готов в прошлом, не думаю, что смог бы вынести это сейчас.
- Я боюсь младенцев, - сознался я честно. - Их невозможно третировать.
Я перед ними бессилен.
Инна Марковна посмотрела на меня внимательно, отвернулась, сказал:
- Поразительная честность. Мужчины и в самом деле боятся детей, только
далеко не каждый из них может себе в этом сознаться. Ты сильнее многих,
Павел.

Мне стало как-то неуютно. Я спросил, закончен ли наш разговор, на что
директриса утвердительно кивнула, и заторопился домой. Мне больше не
хотелось с ней откровенничать, тем более на столь щепетильные темы.

4.

Напослезавтра, то есть 6 сентября, Антон Горевский (так звали парня,
которого я выгнал с прошлого занятия), на урок ко мне не явился. Вообще то,
я бы не удивился, если бы он еще во вторник выследил меня со своими
дружками, дабы посредством кулаков восстановить пошатнувшийся авторитет. Но
этого не случилось. Тут могло быть два варианта, либо я их всех слишком
запугал, либо парень решил действовать осмотрительно, и тщательно вымерял
план возмездия. Второй вариант был намного хуже первого, ибо предполагал