"Евгений Немец. Кокон " - читать интересную книгу автора

поверх узких очков, острый нос, морщины вокруг губ и чудовищное синее
платье, смахивающее на сюртук - консерватизм, как он есть. Ростом директриса
доходила мне до подбородка, но это ей нисколько не мешало, она все равно
смотрела на меня сверху вниз (каким бы каламбуром это не звучало). Весь ее
вид просто кричал о высеченной в камне жизненной позиции и железной воле.
Кокон, в котором пряталась Инна Марковна (так ее звали), имел толщину в два
метра и двадцать сантиметров, и хотя был абсолютно прозрачен, я не
сомневался насчет его прочности. Я сделал еще один маленький шаг ей
навстречу, и она инстинктивно отступила на такое же расстояние.
Директриса выдержала паузу, нагнетая напряжение, затем сказала, и голос
ее был строг и окончателен, как приговор об отчислении:
- Павел Витальевич. Что заставило вас сменить профессиональную
направленность?
О том, что это вопрос, я догадался, в интонации вопроса не
чувствовалось. К тому же, я не очень понял, о чем именно она спросила, но с
ответом нашелся быстро:
- Жизнь. Она всегда делает повороты в самых непредсказуемых местах.
Видно, ответ ей понравился. Некоторое время она изучала меня сквозь
узкие прямоугольники очков. Наконец, морщины вокруг рта разъехались, а губы
шевельнулись, обозначив следующий вопрос:
- Ваше образование?
- Радиоинженер-конструктор-технолог, - отрапортовал я, и хотел добавить
"мэм", но сдержался.
- Это не очень то связано с информатикой, - ровно заметила она.
- В этой жизни вообще мало чего связано, - я пожал плечами. Меня не
брали на работу, я на это и не рассчитывал, так что я был открыт для легкого
диспута. - Вы позволите мне сесть, или наш диалог будет коротким?
- Присаживайтесь, - разрешила она, подождала, пока я сяду, затем и сама
опустилась в кресло, сложила руки на столешнице в замок, снова обратила на
меня пристальный взор. - Алена Игоревна рекомендовала вас, как хорошего
специалиста.
- Достаточно хорошо я знаю три языка программирования. Надо будет,
разберусь и в остальных, - зачем-то похвастался я, хотя делать этого не
собирался.
- Вы когда-нибудь преподавали? Вы представляете себе, что такое
пятнадцатилетняя молодежь?
- Нет, я с детства терпеть не мог учителей. Они такие зануды! А
молодежь... что тут представлять? Такие же придурки, жаждущие
самоутверждения, какими и мы в свое время были. Одна сплошная эрек... то
есть, энергия и никакой идеи.
И тут Инна Марковна понимающе улыбнулась, так, словно именно эти слова
и хотела услышать. Эта неожиданная улыбка на непроницаемом лице выглядела
странно, и даже неестественно. Я насторожился.
- А у вас есть идея, Павел? - все еще улыбаясь, спросила директриса.
- Вряд ли. Я овощ, выращенный в социалистическом огороде, хотя всегда
рвался превратиться в оппозиционный фрукт. Не буду утверждать, что мне это
удалось. Революции уничтожают массы, мне же пока что успешно удается
уничтожать только себя. Дайте мне возможность, и я уничтожу всех подростков,
которые попадут в поле моего влияния.
- Вы неплохо выглядите для уничтоженного.