"Алина Немирова. Оставшийся среди живых." - читать интересную книгу автора

приподнимает белым холодным пальцем подбородок пленника:
- Не переносим орков, да? Знавал я некий род с подобным свойством... Дай
же полюбоваться на неувядающую красоту!
Он совсем молод, шестой из восьми. Люди не дали бы ему и тридцати лет.
Темные волосы, еще слегка влажные, обрамляют впалые щеки. Высокий лоб,
серые глаза. Бесконечно усталые глаза, прищуренные от непривычно яркого
света, полные неутоленной ненависти.
- Зря молчишь. Тебя хорошо отмыли, легко узнать знакомые черты, нежданно
нашедшийся отпрыск нольдорского корня! Странно, как удалось тебе уцелеть?
Слугам моим приказано убивать таких как ты... И все же ты - несомненно из
Нольдоров. Кто еще даже под угрозой гибели не преминет блеснуть своей
мудростью и знанием? Назови же мне свое имя и род!
Молчание. Владыка продолжает, словно и не ждал ответа:
- Три дома, три дома вас было. А сколько осталось? Финрод сражен моею
силой, Ородрет - орочьей стрелой. Где гордый Фингольфин и двое сыновей
его? Где дети пресветлого Феанора? Потеряв память и имя, один скитается
безвестным бродягой, прочим лишь у Мандоса нашлось место... Ни внуков, ни
правнуков не осталось. А ведь я знал их, всех хорошо знал и помню. Но ты,
возможно, не из дома Финве? Или родился уже здесь, вдали от Амана? Ну же,
назовись, чтобы я мог воздать тебе подобающие почести!
С трудом размыкаются отвыкшие от речи губы:
- О, ты воздашь! Огнем, и железом, и раскаленными угольями! Знающий имя
властен над душой. Я тебе этой власти давать не хочу. Если ты столь могуч
разумом и всеведущ, как полагают твои приспешники, узнай сам!
- Ты вынуждаешь меня применить силу? Не боишься боли? - искренне удивился
Владыка.- Точнее, просто хитришь: пусть истерзают мою бренную оболочку,
тем скорее душа достигнет Благословенного края - так ты задумал? Но здесь
сбываются только мои замыслы! Ты уйдешь, когда я отпущу тебя, не раньше!
Не оглядываясь, он прищелкнул пальцами, и орк, выскочив из угла, придвинул
ему кресло. Владыка сел, вытянув ноги, в позе беспечного отдыха; пленник
стоял перед ним, стиснув зубы - связанные руки свело судорогой, в висках
пульсировала боль: нельзя безнаказанно глядеть на Властелина Тьмы. И он
старался смотреть поверх головы сидящего на пляшущее пламя факелов.
- Прекрасно! - удовлетворенно молвил вдруг Владыка.- Ты смотришь на огонь,
не мигая! Привычка всех работающих у горна и наковальни. А! Зрачки
сузились! Значит, я нащупал нить. Так ты кузнец, дружок? Молчишь? Боишься,
что не сумеешь убедительно солгать? Незачем - дальнейшее угадать нетрудно!
Еще мгновение размышлял он, потом снова подозвал орка:
- Отведи его в самую тесную и самую пустую камеру, какая найдется, да
передай, чтобы там не вздумали ни кормить, ни поить! - Обернувшись к
пленнику, он добавил с любезной улыбкой: - Не хочешь называться, не стану
настаивать. Ступай, поразмысли в тишине и прохладе. Когда встретимся
вновь, ты поймешь, что ничего еще не смыслишь в пытках и мучениях!

* * *

Он сидел, привалившись плечом к шершавой стене; за нею, где-то совсем
близко, неумолчно шумел подземный поток, а здесь, сколько ни касайся
губами камня, холод ощутишь ты, горечь, но не влагу...
Глухая, извечная тьма гасит волю, мысли, рассудок. Время мертво, давно