"Владимир Немцов. День и ночь" - читать интересную книгу автора

Говорят: "Черный ворон", "Черен, как вороново крыло". А вы его видели,
это крыло? Оно отливает синим, зеленоватым цветом.
Черный цвет выдумали мы сами. И сами делаем черную краску. Это грязная
краска. Это сажа закопченных стен, осенняя липкая грязь, грязная одежда,
небритое лицо, ногти немытых рук.
В пустую темноту черного цвета, как в бездонную дыру, падают солнечные
лучи.
Мы прорубаем огромные окна, стеклянными крышами ловим призрачный
северный свет и снова теряем его в грязном полу, темных станинах машин,
черно-синих спецовках людей.
Я помню, как-то давно в цех, где был светлый кафельный пол, пришли на
митинг сотни людей в темных зимних пальто. Мгновенно стало темно, пришлось
включить лампы. Тысячи киловатт электроэнергии крадет у нас черный цвет.
Война с черным цветом началась давно. Еще в тридцатых годах мы красили
в белый цвет станки и ставили между ними пальмы. Но станки чернели от
грязи, а пальмы вбирали в себя пыль цехов.
Нельзя решать этот вопрос по частям, нужно все сразу: и белый пол, и
трубы пылесосов, и светлая одежда, и чистые руки. Тогда будет светло.
...Надолго затянулась наша беседа. И, стоя у тонкого переплета
павильона, я наблюдал, как постепенно меняется его цвет. Из белого он стал
бледно-розовым, потом оранжевым и наконец голубым. Заходило солнце,
наступала ночь.
И вместе с ночью город становился необычайным.
Спокойный свет лился отовсюду. Светились дома, тротуары, автомашины.
Как будто сквозь матовое окрашенное стекло просвечивали огни. Дома были
золотистыми, голубыми, зеленоватыми. Высились розовые ослепительные
колонны, как бы пронизанные лучами утра. Сиренью расцветала ажурная
решетка сквера, около нее притаились цветы, не смея соперничать с этим
невиданным праздником красок.
Тротуары светились зеленоватой голубизной моря. Хотелось снять башмаки
и пройти по плещущему краю.
Свет всюду. Ровный, спокойный свет. Свет без теней, словно люди,
автомобили, скамейки в сквере, все, что окружало нас, стало прозрачным.
- Где мы находимся? - почему-то шепотом спросил Иван Степанович.
- Своего города не узнал? Мы ведь здесь недавно проезжали. Пойдем
пешком?
Центральная магистраль нового города казалась Млечным Путем в темной
глубине августовской ночи.
Дядюшка подошел к розоватой стене, осторожно притронулся пальцем и, как
бы осмелев, приложил руку:
- Совсем холодная.
Вечер был праздничным. Откуда-то с высоты лились звуки знакомых
мелодий. Из летнего кафе слышался смех. Здесь на мраморных столиках
столпились изумрудные светящиеся бокалы и золотистые вазы.
- Отдохнем немного, - предложил я дядюшке. - Сейчас Нина придет.
Она давно уже нас покинула, чтобы переодеться к вечеру. Но вот мы
увидели ее снова, одетую подчеркнуто просто, в платье какого-то
грязно-мышиного цвета.
На сей раз нашей художнице явно изменил вкус.
Не успел я окликнуть ее, как она скрылась в двери закрытого, похожего