"Збигнев Ненацкий. Я - Даго (Dagome Iudex #1)" - читать интересную книгу автора

никто там не выпасал скотину, потому что в Черном Бору завела себе логово
волчица. Кроме того, и сам Черный Бор был страшным местом. Говорили, что
уже много веков никто просто так не осмеливается войти в его чащобу. Там
лежали поваленные огромные деревья, те же, что еще росли, сплелись ветвями
и стволами будто в страшной муке. А в самой средине Черного Бора росло,
якобы, дерево, согнутое книзу будто натянутый лук, и толстенный дуб, у
самой земли расщепленный молнией. Если кто из рода Землинов заболевал, один
только Дед мог провести такого в Черный Бор чтобы трижды обвести под
ветвями этого дерева и пропихивал сквозь разорванный молнией ствол могучего
дуба.
На утро от большого коровьего стада были отделены три самые худющие
нетели, и мальчишке было приказано погнать их на луг меж Черным Бором и
болотом. "До первых заморозков они должны стать жирными, иначе я тебя
прибью, - заявил отец. - Дома тебе появляться нельзя. О пропитании будешь
заботиться сам, равно как и о чем-нибудь теплом на ночь. Посему даю тебе
нож, кресало и трут."
Мальчик не спрашивал, за что ему такая суровая кара. Ребенок не имел
права говорить, если его не спрашивали. Ребенок был вроде вещи, вроде
глиняного горшка, который можно разбить одним пинком. Впрочем, даже
глиняный горшок в семействе Землинов был чем-то более ценным. Вот почему
мальчишка без слова взял свой лук и несколько стрел с костяными
наконечниками, отравленными чемеричным ядом. Как был, как спал и ходил - в
коротковатой льняной рубашке, перепоясанной лыковой веревкой - погнал он
коров далеко от дома, так как никакого другого выхода у него и не было.
Если бы не Дед, отец убил бы его, так что нужно было скрыться с глаз.
Прекрасен был дальний луг в это время года, хотя и страшновато на нем
тоже было. Трава росла тут до пояса, полно было желтого лугового горошка и
лиловой вики, что вьется по стеблям. На холмах сразу же бросались в глаза
синие корзинки васильков и желтые - рeрawy, а так же белые балдахины кашки.
Коровы напихивались травой, но в полдень, когда уж очень докучали им
слепни, сбегали в тень Черного Бора, а туда обычный человек заходить права
не имел. Мальчонка звал их оттуда слабым, тоненьким голоском, умоляя
вернуться, поскольку в путанице деревьев жила волчица, что могла сожрать
какую-нибудь из телок. Животные возвращались на луг только под вечер,
гонимые жаждой. Тогда нужно было следить, чтобы они не утонули на болоте,
что тянулось до лениво несшей свои воды реки. К воде имелся только один
сухой спуск, там росли лозы, именно там мальчишка ловил рыбу. Из нарезанной
лозы же он сложил себе шалаш, в котором ёжился в прохладные ночи. Еще он
сделал несколько дротиков по своей мерке, с настолько заостренными концами,
что те могли бы пробить даже волчью шкуру. В у себя шалаше, в ямке,
облепленной засохшим илом, держал он огонь, а точнее, покрытые золой угли.
На опушке Черного Бора мальчишка собирал хворост и с его помощью разжигал
по вечерам небольшой костерок, пёк на нем рыбу и съедал ее полусырой.
Однажды ему удалось подстрелить из лука зайчонка, но почти половину мяса он
отнес на край Черного Бора, чтобы задобрить богов и обеспечить себе их
благоволие. С той поры он почувствовал себя уверенней и пару раз даже
осмелился углубиться за своими коровами в чащу. Населявшим речку богинькам
он платил каждый день, выпуская первую выловленную рыбу. В течение всех тех
дней, что провел он на лугу, мальчишка ни разу не задумывался ни о себе, ни
о постигшем его наказании. Он думал лишь о том, как уберечь трех отцовских