"Збигнев Ненацкий. Я - Даго (Dagome Iudex #1)" - читать интересную книгу автора

подошел к сложенным под дубом мешкам и рассек их несколькими ударами.
В них не было какого-то особого добра кроме овса для лошадей и еды.
Белый жеребец был их единственным богатством. Даго забрал для себя немного
еды, потом перерезал трем спутанным лошадям веревки на ногах, чтобы те
могли разбежаться по лесу, и схватил белого жеребца под уздцы. Виндос
воспринял его враждебно, пытаясь вздыбиться на задних ногах и раздавить
чужака передними. Но Даго научился от ромеев правильно обходиться с
лошадями - вцепился в удила и успел накинуть на Виндоса уздечку. Затем он
привязал его к веревке, второй конец которой закрепил на своей вьючной
лошади. С поля битвы он забрал еще два франконских меча, принадлежавших
рыжебородому и его спутнику с отрубленной головой.
Когда Даго подходил к тевтонцу, чтобы забрать его меч, рыжий
попросил:
- Добей меня, господин.
Даго отрицательно покачал головой.
- Я не добиваю раненых. Мой меч уже получил одну свою жертву. А вдруг
ты и выживешь? Если так случится, передай маркграфу Радбору, графу
Теодориху и постельничему Мегинфриду, но прежде всего - Людовику
Тевтонскому, что это я убил графа Фредегара, и то потому6 что граф приказал
отравить меня из-за моей дружбы с Карломаном. Я, граф Даго, гонимый Жаждой
Подвигов, иду в мир, чтобы стать повелителем народов, которые скрываются во
мраке истории.
Закончив говорить, он увидал, что тевтонец умер. И тогда стало ему
стыдно за свое бахвальство. Он вскочил на своего коня, схватил поводья
запасной лошади и, ведя за нею белого жеребца, снова углубился в лес...
Теперь же, спустя четыре дня после тех событий, он сидел в тени
старого бука и, отдыхая после поединка с Виндосом, глядел на другой берег
Реки Забытья, где проживали многочисленные народы, погруженные во мраке
исторических событий. Может и права была Зелы, говоря, что в каждом
человеке, в котором течет кровь спалов, вечно торчит заноза стремлений к
великим свершениям. Он не желал смерти этих людей, белого жеребца ему
хотелось только купить. Их погубила лишь жадность и стремление к убийству.
Ведь сколько воинов, остающихся на службе у крупных господ и непрестанно с
кем-нибудь воюющих, просыпались однажды с такой вот жаждой убийства? Уже
несколько лет дорога, по которой шел Даго, была покрыта телами убитых им
противников. Он убивал, поскольку это надо было делать. Убивал, ибо в
противном случае сам потерял бы жизнь. И всегда он прислушивался к себе, не
пробуждается ли в нем то страшнейшее чувство удовольствия от самого
убийства, из-за чего частенько дарил своим соперникам жизнь. Даго был
охвачен чем-то гораздо более сильным странным, сладостным чувством,
вызывающим впечатление вечной ненасытности - желанием властвовать, жаждой
власти. Оно было сильнее даже кровной связи или родительской любви, самых
крепких клятв или чувства благодарности. Ведь разве под Фонтенуа-эн-Пульс
не столкнулись с собою три родных брата: Людовик, Лотар и Карл лишь затем,
что каждый возжелал иметь императорский венец? Жажда власти заставляла
безжалостно сражаться и убивать даже жену, мать, отца или сына, но она же
учила так же прятать меч в ножны и проявлять милосердие. Первым жестом
повелителя должна быть миролюбиво поднятая рука, в то время как вторая
должна хватать нож. Так делал император Карл. Но потом внуки разодрали его
громадные владения на части, поскольку каждый был отравлен желанием