"Збигнев Ненацки. Великий лес (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

зла причинил мне лес. Приглашаю тебя к себе, злой человек.
- Спасибо,- тот кивнул головой.- Я подумаю о твоих словах.
Говоря это, он чмокнул на кобылу и объехал стоящего на дороге Хорста
Соботу.
Старик закричал ему вслед почти умоляюще:
- Как тебя звать, чужой человек?
Он ответил, не поворачивая головы:
- Меня зовут Юзеф Марын.
В это утро старший лесничий Маслоха, направляясь на вырубки, в двести
шестнадцатом квадрате заметил на лесной дороге в грязи высыхающей лужи следы
волчьих лап. Сначала он думал, что тут пробежала какая-то большая собака,
потому что волка в этих местах не видели больше тридцати лет. Но когда он
присмотрелся, то убедился, что след волчий - более узкий и длинный, чем след
собаки, пальцы, отпечатавшиеся яснее всего, казались более тесно сложенными.
Пятка передней лапы была в форме сердца, а задней - овальная. Волк бежал
рысью и след оставил зигзагообразный. И старший лесничий понял, что здесь
внезапно появился волк-одиночка, а это значило, что лес чем-то недоволен и
нужно ждать больших неприятностей.




Глава вторая


Ночью Марыну снилось, что его подключили к детектору лжи. Тело облепили
пиявки электродов, жена Эрика и Иво Бундер все время задавали ему одни и те
же вопросы (содержания их он не запомнил), а он не мог сдержать
усиливающегося сердцебиения, дыхание было учащенным, он обильно потел.
Сначала детектор лжи только высасывал из него кровь и делал безвольным, но
потом произошло нечто удивительное: аппарат стал накачивать в него чувство
отвращения к самому себе, и Юзеф Марын почти физически ощущал, как яд этого
отвращения попадает в кровь и вместе с ней течет к мозгу. С этим
впечатлением он проснулся, облитый потом и с бешено колотящимся сердцем.
Он долго лежал неподвижно, пытаясь осознать, где, собственно,
находится, и отгоняя от себя воспоминания о сне. Сердцебиение утихало,
дыхание становилось ровным, пот впитывался в пижаму, но чувство отвращения к
самому себе все зрело, пока не превратилось во что-то вроде брезгливости. И
это даже приятно удивило Марына. Он давно сомневался в том, есть ли у него,
например, что-то такое, что называют совестью. Он думал, что выкинул ее
когда-то, как выбрасывают в мусорный бак пластиковую коробочку от
мороженого. А случилось это восемь лет назад на улице Дапперстраат, возле
магазина и дома Бернадетты Баллоу. Потом он несколько раз оказывался в
ситуациях, которые утвердили его в убеждении, что этот жест избавления от
совести не носил никаких признаков театральности, но оказался результативной
и необходимой для работы операцией. "Вчера я слишком много выпил, и теперь у
меня похмельный синдром",- подумал он успокаивающе, хотя таким образом и
обманывал сам себя. Ведь Юзеф Марын никогда не пил "слишком много". Не
исключено, однако, что вместе с непродолжительным перерывом в работе в нем
начали проклевываться какие-то остатки прежней впечатлительности. Видимо, он