"Ричард К.Мередит. Гибель на промежуточной станции " - читать интересную книгу автора

корабле не чувствует ее? Он неплохой офицер, и он нужен мне. Остается только
надеяться, что он сможет держать себя в руках до тех пор, пока мы не
вернемся домой. Надеюсь, мы все сможем. О, черт возьми, как я надеюсь на
это!"
Офицеры вокруг него возвращались к своим обычным занятиям, следя за
показателями на мониторах своих пультов, и время от времени связываясь с
Роджером и банком данных, который он контролировал, отсчитывая одновременно
сотые доли секунды до отключения межзвездных двигателей.
"Мизинец на моей левой ноге чешется как черт. Но как он может чесаться?
Как человека может беспокоить то, чего у него нет? Проклятые врачи! Они
могли бы что-то сделать насчет этого. Плохо не иметь все эти части тела;
вдвойне плохо помнить о том, что имел их когда-то; но самое плохое то, что
перерезанные нервы постоянно обманывают тебя, продолжая уверять, что ты их
имеешь. Вот, как, например, я могу хотеть женщину, если у меня не осталось
ни одного полового органа? Или я просто думаю, что хочу? Может, я просто
помню, как это было и хочу чувствовать так же? Я хочу чувствовать как... как
мужчина. Боже, неужели я схожу с ума? Нет, я не могу себе этого позволить!
Это почти единственное из того, что у меня осталось. Мне надо держаться. Нам
всем надо держаться. Господи, осталось то всего две земных недели. Мы сможем
продержаться это время."
Прикусив нижнюю губу, чтобы ощутить что-то реальное, Брейсер посмотрел
на офицеров через свои трехмерные сканеры, которые передавали изображение
непосредственно в его мозг, и подумал, что пока не привык к виду этой своей
команды, и, вероятно, никогда не привыкнет. И они наверняка тоже не
привыкнут к виду своего капитана.
У первого офицера Даниеля Максела не было рук, плеч и грудной клетки.
Его голова покоилась на серой металлической сфере, а то, что осталось от
верхней части его торса, покрывала пластикожа, из которой торчали два
механических манипулятора. Ни каких попыток придать протезам Максела
"человеческий" вид не предпринималось. Война, увечья и смерть, ужас
творившийся на Паладине исключали возможность подобной роскоши. И все же, на
его широком, симпатичном, славянского типа лице играло что-то похожее на
улыбку, когда он сидел, склонившись за своим пультом, в то время как
искусственное сердце, перекачивало чужую кровь по его телу, искусственные
легкие дышали за него, искусственная.
Астронавигатор Бина О'Гвинн имела мало из того, что можно было бы
назвать лицом. В ее черепе каким то чудом сохранились глаза после взрыва,
который унес ее нижнюю челюсть, уши, часть черепа, левую руку и левую грудь,
а также половину ее левой ноги. Рот был отверстием в пластикоже, которая
покрывала ее разбитую голову, а речевое устройство, обладавшее резким и
хриплым голосом, каким то образом сохранило маленькую толику мелодичности в
ее речи, которой она обладала, когда она была здоровой и, как рассказывали,
красивой.
Офицер оружейного контроля Акин Дарби казался совершенно нормальным
человеком, если не знать, что почти все его внутренности были заменены
протезами, в частности: желудок, кишки и всевозможные железы; выжженные из
его живота лучом бластера.
Офицеры, которые находились под его командой, думал Абсолом Брейсер,
были в ненамного более хорошем состоянии, чем те, что спали в анабиозе на
Крегстоуне. А их капитан? Абсолом Брейсер криво усмехнулся. Да, что же их