"Михаил Нестеров. Спящий зверь (Болевой прием)" - читать интересную книгу автора

принимали за араба, в Греции, где он побывал по делам службы вместе с
заместителем резидента, - за грека. По-арабски он говорил без акцента. В
паспорте Льва Радзянского было указано, что он русский, на самом деле его
отец был евреем, а мать - донской казачкой.
- Так ты еще не определился с местом работы? - помолчав, спросил
Шерстнев, воспитавший не одно поколение толковых разведчиков. Но ему, увы,
порой приходилось прощаться с операми: кого-то выгоняли за пьянку, кто-то
уходил "по аморалке". Другие, вот как в случае с Левой, писали "по
собственному", и мало кто из них оставался в действующем резерве. А миф о
том, что КГБ и Компартия просто так не отпускали, живет и поныне.
- Пока не определился, Василий Ефимович, - ответил Радзянский,
напомнив: - Я только вчера прибыл.
- Вчера-то вчера. А мозговать начал когда?
- Давно, - искренне признался разведчик, - справочки кое-какие наводил.
- Что еще за справочки?
- Да так...
- Лева, может, у тебя финансовые трудности или еще что-то, скажи,
поможем.
- Спасибо, Василий Ефимович, но дело не в этом. И работа интересная,
но... чего-то не хватает.
Шерстнев вопросительно поднял бровь, дожидаясь ответа.
И дождался: Лева огорошил его одной фразой:
- Нету боевых действий! - Он, как семилетний пацан, прицелился в
бывалого чекиста пальцем: - Кых-кых!
Шеф беззвучно рассмеялся, демонстративно раскрывая зеленый
дипломатический паспорт Радзянского.
- Лев Платонович, я вот тут смотрю: двадцать восемь лет тебе... - и
опять же вопросительно воззрился на подчиненного.
Радзянский придвинулся ближе к столу и чуть ли не в лицо начальнику
задышал жаром откровения:
- Вот хоть убейте меня, Василий Ефимович, ничего не могу с собой
поделать, когда, например, беру клиента в оперативную разработку: встречаюсь
с ним, беседую, ужинаю в дорогом ресторане...
Шерстневу голос разведчика показался зловещим, и он, невольно округлив
глаза, ждал очередного Левиного "признания". И снова дождался. Радзянский
выдал:
- А мне не хочется его разрабатывать, Василий Ефимович, а...
- А что?..
- Ликвидировать!
- Чего?!
- Ликвидировать, убрать, устранить! Прямо за стойкой бара или за
столиком в ресторане. Потом, отстреливаясь, выбить ногой окно и уйти от
погони на машине.
- Н-да... - крякнул полковник. - А ты, Лева, там, случаем, никого...
это... не ликвидировал под шумок?
Пока подчиненный мечтательно молчал, Василий Ефимович, так или иначе
заинтригованный разговором, спросил:
- А если в разработке женщина?.. С ней как поступишь?
- Как с Матой Хари! - без запинки ответил молодой опер.
Шерстнев неудержимо закашлялся, но в приступах кашля сумел-таки