"Йозеф Несвадба. Римская победа" - читать интересную книгу автора

у меня брюшко. Посмотрите, - и я поднял рубашку.
- Тем лучше. По крайней мере вы докажете, что мышцы для этого совсем не
обязательны.
Я его понял. Всю жизнь он работает массажистом, и мышцы давно
опротивели ему.
Потом ко мне пришел глава делегации. Он сказал, что жаловаться они не
будут, но и платить мне тоже не собираются, а только опозорят меня на всю
Прагу. Все газеты напишут о несознательном враче, который виноват в
поражении нашей команды. Потому что без Краткого мы не можем принять участие
в соревнованиях.
- Можем, - ответил я спокойно. - Я такой же хороший спортсмен, как и
он.
Капитан команды решил, что я сошел с ума. Но во второй половине дня мы
с массажистом пришли на тренировку. На турнике я проделал несколько махов с
перехватом, держал лодочку, крутил солнце, делал соскоки задним сальто. Но я
не сознавал ничего. Потом, после тренировки, я почувствовал, как болит все
мое тело. Меня поздравляли. Краткий пожелал выступить сам. Ему не позволили.
Я был лучше, чем олимпийский чемпион.
На следующий день я выиграл соревнование. Все Палацетто делло Спорт
помирало со смеху, когда вместе с атлетически сложенными спортсменами перед
судьями появился я. У меня не только брюшко, но и искривление позвоночника
из-за того, что я все эти годы таскаю портфель в одной руке. Только во время
моего выступления перестали смеяться. Я делал все упражнения точно, как
машина. Я пришел в себя, когда зрители уже несли меня на руках. Итальянцы
более темпераментны, чем мы.
Впервые за долгие годы меня хорошо промассировали. Я был счастлив.
Наверное, мы с моим массажистом можем так хорошо работать потому, что
когда-то мои мышцы были подготовлены гимнастикой, а теперь я могу подчинить
их воле человека, который изучает закономерности процессов, протекающих в
мозгу. Так я синтезировал свои разнообразные интересы: энцефалографию и
спорт. Я стал гармонической личностью. Пожалуй, единственной на свете. Вне
конкуренции. Наконец-то я обрету покой.
На другой день моя фотография украшала спортивные отделы всех газет. На
завтрак вместо кофе я потребовал кампарисоду и пошел на конгресс по
энцефалографии. Теперь мне нечего бояться. Я шел не спеша. Потом взял такси,
потому что сегодня я примадонна. Гвин на этот раз даже не взглянула на меня.
Очевидно, она игнорирует лентяев, которые самовольно пропускают лекцию
профессора Калтенбруха. Пришлось подойти к ней во время перерыва. В руках
она держала "Дейли Америкэн", которая издается в Париже для
западноевропейских англосаксов. Конечно, там было написано о моей победе. Я
ждал, что она мне что-нибудь скажет. Восхитится. И я ей объясню, почему
задержался. "Я должен был выиграть соревнования", - брошу ей небрежно. Но
Гвин была холодна как лед. Подала мне руку и поспешила к немецкой делегации.
Я тоже купил "Дейли Америкэн". Моя фотография красовалась на последней
странице. А на третьей - фотография моей приятельницы из Англии. Она
выступала тотчас после Калтенбруха, произвела сенсацию, а я в это время
выступал на соревнованиях. Вероятно, она ждала, что я буду ее поздравлять. А
я ждал ее приветствий. Один не знал об успехах другого. В том же городе, в
тот же день. Даже в газете она не прочитала последнюю страницу. И я бы не
прочитал ничего другого, не возникни у меня подозрение. Возможно ли это?