"Юрий Невский. Время покупать черные перстни (Сокр.вар., Сб. "Время покупать черные перстни")" - читать интересную книгу автора

Брусовый терем стынет одичало, и я вместе с ним за полторы ставки
истопника и сторожа, не от хорошей, понятно, жизни. К вечеру уломаешься,
что тебе папа Карло! На четвереньках вползешь в светелку на втором этаже,
где обитаю,- только бы ссыпаться в могилку укрывного сна...
Ладно, хоть не угоришь - сквозняки вовсю гуляют из-под пола бестолкового
дома, выдувают все напрочь - завтра с утра снова, да ладом, так и живу...
Все большое, огромное: валенки, рукавицы, топор, овчинная доха, Великий
суп, судьба, расстояния, зима - дожить бы, господи, до весны!
Бывает, упурхаешься за день, уснешь, позабудешь накинуть какой-никакой
крючочишко на дверь входную, стынет в углу смазка на стволе
мелкокалиберного винтаря, выданного в спецчасти под заклад души: "А,
партизаны пошаливают..." Хоть и не злые они, мужики эти, заросшие до глаз
диким немытым волосом, в прожженных у костров телогрейках, а все с
автоматами ППШ (образца 43-го года), скоропалительными МГ-4, берданами.
Осточертеет им сидеть по лесам; выходят на Баргузинский тракт, стреляют по
колесам проходящих машин, тормозят такси, сливают бензин для своих
сигнальных огней. Пассажиров не тронут, подарят им какую-нибудь кедровую
шишку или наборный мундштучок-безделицу, да и отпустят восвояси. Жгут себе
неведомые сигнальные костры, расчищают заброшенные лесовозные дороги,
пригодные для посадки одномоторного самолета или планера. Долететь к нам
трудно: в позапрошлую осень у них разбился, врезавшись в воронью свадьбу,
черной ордой кищмя-кишевшую над лесом, самолет (поговаривали, что с грузом
свободно конвертируемой валюты из Индокитая) - и сделался пожар. В местной
прессе была по этому поводу ругательная статья, ну и всыпали им! - по
первое число.
А от воронья спасу нет! Аэропорт бывает неделями закрыт из-за их
воздушного пиратства. Одинокого мотоциклиста накроет густая, бурлящая мгла
- и нет мотоциклиста. Потому мотоциклисты, если соберутся числом более
ста, тогда только едут куда им надо, ну, уж они уступят дорогу - разве что
танку или Хозяину Тракта (мужик один, года три тому по пьяни в остановку
врезался, ребятишек побил и так народу, вот его душа и мчит все, и мчит на
облезлом зеленом "Урале").
"Тачка" хоть и пустая идет, а никогда пассажиров не зацепит, боязно
все-таки! Частник возьмется подвезти: полста колов вынь да положь... Меня
подвезли как-то раз двое на краденой машине, пьяные до бесчувствия, один
другому объяснял на пальцах по методике глухонемых дорогу и что впереди
видит. В такой-то Тьмутаракани, а не побоялся сдачи спросить (был у меня
стольник одной бумажкой), они даже протрезвели слегка от такой гадости -
сдачи, однако, наскребли.
Еще было: тормознул громаднущий лесовоз на Стрелке, а там инопланетяне в
красных фланелевых рубашках! Все у них другое: другие слова и жесты,
другие вещи и запах, другие дела и проблемы, до меня не касающиеся...
Дорога космических превращений вбирала в себя звездоворотом, переливами
складок плаща обтекаемой ночи, обрывами черных дерев, глыбами скалистых
облаков - так они разгоняют лесовозы по Баргузинскому тракту, отправляют
их в ноль-транспортировку. Старые трамваи воруют, лошадей на ипподроме,
продают там космическим антикварам или в музей: престижно, наверное.
Потому лучше добираться до нас на бронетранспортере с солдатами, как
довелось участвовать в присной памяти Всесоюзной переписи населения.
Заломишься в такую глухомань, и ничего тебе. В истертых зубах расшатанных