"Фридрих Незнанский. Операция "Фауст" ("Марш Турецкого")" - читать интересную книгу автора

непременное условие каждому желающему попользоваться этим животворным
источником: отлил сто граммов, налил сто граммов воды. В данный исторический
период концентрация жидкости подошла к привычным сорока градусам. Мы выпили
по сто грамм без закуски, и Грязнов продолжал:
- Так вот. Из слов Слюсаря я понял, что спецназ не уступает по силе
Госбезопасности. В его составе только танков больше, чем во французской и
германской армиях вместе взятых.
- А сколько подразделений спецназа находится в Москве, знаешь?
- Точно не знаю, но думаю - батальонов шесть, не меньше.
Грязнов неожиданно подмигнул мне и, не спросив разрешения, отлил из
бидона еще одну стограммовую норму.
- А теперь, Сашок, слушай внимательно. Есть факты, достойные
осмысливания...
И Грязнов вытащил из своего "дипломата"... книгу, я вскочил со стула и
выдернул ее из рук капитана.
- Ну, говори же, Слава! - заорал я.
Я уже знал, что это была та книга, довольно потрепанная, странного
фиолетового цвета, толстая. И каким-то внутренним зрением я увидел, как
убийца Ким поднимается по лестнице с этим томом под мышкой.
Повертев пустой стакан, старший инспектор уголовного розыска наконец
вымолвил:
- Я подключил к розыску преступников по фотороботу своих ребятишек,
агентов то есть. До сих пор все было фуфло и безнадега. У меня есть один
парень - Стасик, человек культурный, кончил Строгановское. Он не желает
иметь дело со шпаной и выговорил себе культурный фронт. В воскресенье Стасик
гулял по столичным кабакам, завтракал в "Национале", обедал в "Актере", был
в "Жигулях".
Времени он зря не терял, а между делом расспрашивал официантов,
метрдотелей и швейцаров про посетителей, наших фигурантов примерял. Вот в
"Жигулях" один официант признал, что видел "мордашку" одного из парней,
который поздоровее. "Мордашка" сидела с поэтом-песенником Дербеневым и
художником из "Смены" Карасевым. Сидели они там чистенькие, вроде бы после
баньки, и водку с пивом хлестали. Стасик, как человек профессиональный,
смекнул, в чем дело, и поехал к Карасеву на Таганку. У него там
полуразваленный дом имеется...
Я не перебиваю Грязнова вопросами, верчу в руках и листаю роман
Александра Дюма "Виконт де Бражелон". Несколько раз механически перечитываю
подзаголовок первой главы: "Тут становится очевидным, что нельзя
сторговаться с одним, но ничто не мешает сторговаться с другим". На
внутренней стороне обложки - кармашек с написанным от руки чернильным
номером "12773/81". Библиотечная книга. Титульный лист вырван. Открываю
семнадцатую страницу, где обычно ставится библиотечный штамп. Ни штампов, ни
печатей нет...
- ...Карасев, хоть и алкаш знатный, кое-что припомнил: да,
действительно, познакомились в Сандунах с одним атлетом, представился "Дима"
и руку как клещами пожал. Слово за слово, поехали всем гамузом в "Жигули",
их там знают, очередь не помеха. Посидели часика три, умяли по дюжине
чешского пива. Договорились на следующий день снова в Сандунах встретиться.
Я весь понедельник этого Диму в бане караулил, поэта с художником запарил до
невозможности, но он так и не появился. Я потрошил Дербенева и художника как