"Фридрих Незнанский. По агентурным данным ("МАРШ ТУРЕЦКОГО") " - читать интересную книгу автора

Герасимов и с неожиданным злорадством добавил: - Вот и соответствуйте.
Молчавший до сих пор Сташевич вскинул на энкавэ-дешника темные глаза с
набрякшими веками, довольно долго разглядывал круглое, без малейшего
признака растительности, какое-то бабье лицо. Густая бровь презрительно
поднялась, он медленно произнес:
- А мы и соответствуем. Да, лейтенант? - Сташевич перевел мигом
потеплевший взгляд на Орлова. Тот спал, прислонившись к борту грузовика.
- Не буди его, Иваныч, - тихо сказал Хижняк, закуривая.
Они замолчали. Едва различимо просвечивал сквозь пальцы Егора огонь
папиросы, чуть освещая словно вырезанное из камня лицо с резкими носогубными
складками, прямым носом, волевым подбородком. Веки были опущены. Казалось,
он спал, если бы не редкие, глубокие затяжки. Загасив и спрятав окурок,
Хижняк и впрямь заснул. Двое других - Сташевич и Орлов - тоже, что
называется, дрыхли без задних ног. Герасимов разглядывал их с нарастающим
раздражением. Его, человека, который панически боялся смерти, просто-таки
бесило хладнокровие людей, которым вот-вот предстояло ввязаться в очень
опасный бой и, может быть, погибнуть.
Полуторка резко тормознула, троица одновременно встрепенулась,
оглядываясь.
- Подъезжаем, - не глядя на них, сообщил Герасимов.
Действительно, грузовик въезжал в ворота порта, миновал длинную череду
бараков и остановился возле облупленного одноэтажного здания администрации.
Около одноэтажки уже стояло несколько грузовиков, пара "доджей" и санитарный
"студебеккер". Вдоль дощатого забора, огораживающего территорию порта,
выстроились солдаты оцепления. На земле, возле санитарной машины, на
носилках лежал раненый. Доктор, пожилая женщина, склонившись над ним,
отдавала команды двум санитарам:
- Повезете в академию, на третью хирургию, я договорилась, - слышался
ее хриплый голос. - Нож не вынимать! Везти быстро, но аккуратно. Тихо,
сынок, терпи! - Она снова наклонилась над раненым. - Эк они тебя, мерзавцы,
уделали! Счастлив твой бог, что жив!
Хижняк, Сташевич и Орлов, проходя мимо, взглянули на носилки. Молодой
мужчина с мертвенно-бледным лицом тяжело и хрипло дышал. На губах его
пузырилась пена, а из груди торчала обмотанная изолентой рукоятка.
- Попали в легкое. Пневмоторакс. Полсантиметра левее - и он покойник, -
прокомментировал Сташевич, когда троица вошла в скудно освещенный вестибюль.
В кабинете начальника порта разместился штаб операции. Вокруг длинного
стола, на котором была разложена карта, сгрудились несколько мужчин.
Навстречу из-за стола поднялся невысокий седой офицер с шишковатым черепом.
- Полковник Кислицын, - представился он. - По приказу вашего
руководства вы временно поступаете в мое распоряжение. Представьтесь,
товарищи.
- Старший оперуполномоченный контрразведки Смерш, капитан Хижняк.
- Старший лейтенант Сташевич.
- Лейтенант Орлов.
Кислицын пожал руку каждому из членов группы, глубоко посаженные глаза
внимательно смотрели в лицо каждому из смершевцев, особенно задержавшись на
юношеском лице лейтенанта. Орлов спокойно выдержал этот взгляд.
- Что ж, давайте к делу, - Кислицын жестом пригласил к карте.
Стоявшие возле стола офицеры расступились, освобождая место.