"Виктор Николаев. Живый в Помощи ("Записки афганца" #1) " - читать интересную книгу автора

падающего тела. Все это сопровождалось разгульным животным хохотом и
постоянно повторяющейся фразой:
- Затыкныс, гавне-о! Затыкныс ва-а-а-а! Вася Курень первым из тройки
рванул в темный подъезд. Друзья - следом за ним. На площадке первого этажа
валялась хлипкая орголитовая входная дверь с половиной вышибленного косяка.
Из квартиры бил раздирающий душу девичий вой, за которым еще слышался
слабеющий старческий голос. Все это сопровождалось животным ржанием
наливающихся возбуждением стервецов. Перед ошалевшим взором курсантов, разом
ввалившихся в скромное советское жилье, открылась дикая картина.
Безсмысленнно вспоротый линолеум пола, сорванная с крюка и безпомощно
болтающаяся на электропроводе перекошенная трехрожковая люстерка с
единственной уцелевшей лампочкой, остервенело разодранные клочья поролона из
двух дешевых кресел. В углу за перевернутым черно-белым "Горизонтом" хрипел
заваленный матрасом и подушками старик. А на полу кухни билась распятая для
гнусного наслаждения зверей тринадцатилетняя девочка. Ее обезумевшие от
ужаса глаза выпучились в разные стороны. Обезображенный окровавленный рот
девчушки вместе с истошным криком издавал звук неправдоподобно громко
клацающих зубов.
Два мародера с уже спущенными штанами и мыслию полностью погрузившиеся
в предвкушение грязного наслаждения даже не заметили почерневших от гнева
курсантов. С того момента, когда ребята услышали с улицы безнадежный крик
старика и до мгновения, когда эта русская троица воочию засвидетельствовала
факт глумления прошло каких-то семь-восемь секунд. Но в душе каждого парня
это время протянулось как долгое томительное безсилие в дурном сне.
Следующие три секунды занял бросок на одного из голозадых насильников,
который своей кормой вылетел в окно кухни вместе с рамой. Он даже не успел
сообразить, что с ним произошло.
Андрей выскочил на морозный балкон и рявкнул что-то нечленораздельное
находящимся вблизи однокурсникам второй линии оцепления. Они мгновенно
сообразили, в чем дело, и зацепив любителя извращений петлей автоматного
ремня за ноги, поволокли его голой задницей по мерзлому асфальту через всю
вокзальную площадь в бурчащий "ЗИЛ" с откинутым тентом.
Второй насильник очумел от неожиданности происходящего. Зимняя
сибирская стужа могильным холодом окатила его не в меру горячую южную душу.
Пудовый кулак Василия заставил крепкого кавказца дважды перевернуться в
воздухе. Смуглолицый парень целиком влетел в узкую щель между газовой плитой
и умывальником. Бившуюся в истерике девочку ребята с трудом завернули в
простыню, потому что в шоке она приняла их за новых насильников. Еле-еле ее
удалось уложить на кровать, укрыть одеялом и бережными причитаниями хоть
как-то успокоить. Курсанта Языкова немедленно отправили на вокзал за врачом.
К этому времени старик немного пришел в себя, он стоял на коленях у кровати
внучки и громко плакал навзрыд.
Могучий Василий с трудом выдернул из кухонной щели юного, но
искушенного негодяя и поставил его на ноги. Нижняя челюсть мародера, выбитая
из суставных гнезд, болталась на уровне груди. Ворочая омертвелым языком он
невнятно и злобно сипел:
- Хайтаны... ха е хим хех, хех хаехим! Это означало:
- Шайтаны, зарежем всех, всех зарежем! Он плевался из горла слюной,
перемешанной с кровью, и пытался обеими руками вставить челюсть на место.
Штаны с трусами сползли до самых пят призывника. Его злобный хрип внезапно