"Виктор Николаев. Живый в Помощи ("Записки афганца" #1) " - читать интересную книгу автора

- Новенький, - ответил Виктор. Паузы в разговоре не было. Бережно и
важно булькала по стаканам водка.
- Ну, третий тост... - Все встали.
- "Даже ветер на склонах затих..." Выпили, помолчали.
- Держись, парень, - произнес, обращаясь к Виктору офицер-танкист, -
Меня Сашей зовут. Я из Новосибирска. Вот, расстались с Джелалабадом. Два
года, брат...
Сашка затянулся табачным дымом. Он держал сигарету в кулаке при ярком
солнце, как в глухую полночь. Ночная война инстинктивно приучила его к
осмотрительности. Сигарета в момент затяжки дает такой накал, что ее видно
ночью в оптику прицела до одного километра даже при яркой луне. А хороший
снайпер стреляет по сигарете, находящейся во рту. Саша ласково потирал в
течение всего пиршества правую ногу, которую он переломал в нескольких
местах при грубом аварийном прыжке с парашютом. Вертолет, на котором он
летел, был сбит первым в Афганистане американским "Стингером" летом 1986-го.
Тогда эта реактивная "стрела" только появилась. Его разрушительные
характеристики толком никто не знал. "Вертушки" остерегались только зенитных
горных установок и в зависимости от мощности двигателя без опаски выполняли
дневные пассажирские перелеты на максимальной для них высоте - 3500-5000
метров, где снаряды зениток не могли их достать.
Шел обычный перелет из Кабула в Джелалабад. Старший лейтенант Александр
Проходов возвращался из отпуска в свою танковую часть, обчмо-канный,
обласканный женой, обмурлыканный, обмоченный десятки раз начавшим ходить
малышом. На вокзале мать напутственно многократно перекрестила сына в спину,
едва держась на ногах от острой боли сердечного предчувствия:
- Господи, спаси и сохрани! Матерь Божия, сбереги сыночка! - беззвучно
шептали ее губы, на которые потоком текли горько-соленые слезы. Недаром
болело материнское сердце...
Две "вертушки" набрав привычными кругами свои безопасные четыре с
половиной тысячи метров, заняли двухсотый эшелон и запросили отход от точки.
Получив "добро", задребезжали курсом 280 градусов на Восток. В салоне
ведомого борта развалились для верного часового сна шесть мужиков, положив
под голову парашюты. Четыре женщины, летевшие с ними, были аккумуляторами
легкой бравады. Две из них летели впервые.
Зойка из штаба танкистов занимала на жестком сидении сразу три места,
благодаря своей блистательной пышнотелости, внешне напоминая колобок при
росте 160 и весе 120... Она курила, выдыхая в открытый блистер, одновременно
вязала и читала какой-то затурканный с замусоленными уголками роман без
обложек. При крейсерской скорости в 160 километров в час казалось, что
вертолеты просто зависли на месте - под ногами пассажиров в жаркой дымке
медленно проплывали обширные зеленые массивы джунглей, протяжные гирлянды
скал и редкая блескучая вода. Сквозь светло-бусое небо добросовестно
наяривала жаром солнечная кочегарка. Бортовой сквозняк не нес почти никакой
прохлады. Минут через сорок пять полетного времени всех так напекло и
растрясло, что народ уравнялся в должностях и боевых сроках. Раскисшая с
влажным лбом Зойка упорно сражалась с петлями на шерстяном носке.
Высунувшийся из кабины борттехник обдал всех легким всплеском воодушевления.
Снижаемся. Народ заерзал, зашевелился.
Сорвавшуюся с предгорий иглу не видел никто. Бородатый стрелок в чалме,
пустивший "Стингер", глянул на бегущую секундную стрелку: расчетное полетное