"Виктор Николаев. А помнишь, майор...("Записки афганца" #2) " - читать интересную книгу автора

Банщик свое решение пояснил голосом человека, нашедшего клад:
- Реклама!
...Притиснутый слева, крепкий, как камешек, начфиз полка, мастер спорта
по боксу, майор Овчинников одной рукой баюкал трехмесячного сына Борю
второго, умудряясь этой же рукой успевать ловить сосочку, которую тот
периодически выплевывал, проверяя папину "боеспособность". Другой рукой,
поглаживая, делал массаж овчарке-четырехлетке Бетте, зачисленной навечно в
списки десантного полка и являющейся своего рода визитной карточкой
легендарной части. На ее счету было два ранения, три подрыва с контузиями и
семнадцать спасенных десантных душ. За свою доблесть эта хромающая на три
лапы псина, без правого уха и наполовину бесхвостая, стала единственной за
всю историю государства собакой, на которую всем личным составом полка
сначала вроде бы в шутку, а когда народ разошелся, то и всерьез, был
составлен и отправлен наградной лист на звание Героя Советского Союза. Этот
документ дошел до Кабула. Оттуда последовал весьма недвусмысленный ответ из
десяти русских слов, но копию наградного там оставили и, похоже, не для
смеха - чья-то военная душа "наверху" все же по чести оценила заслуги
спецназовки Бетта, прислав ей три коробки сухого польского молока ближайшим
бортом. Но самое закритическое испытание выпало на долю Бориса и овчарки за
два месяца до окончания срока в Афгане. Восемь десантников на пределе
человеческих сил, тараня сугробы забинтованными лбами, нецензурно бранясь
про себя, со скоростью один км в час продирались по крутому подножию ущелья.
Двое были легко ранены, остальные обморожены. Одного убитого тащили на
волокушах, сделанных из плащ-палаток. Впереди, утопая по брюхо в снегу,
ползла, торча одними глазами Бетта, умудряясь тем самым пронюхивать
безопасную тропу, часто зарывая голову по уши в сугроб. "Вертушками" спецназ
забрать не могли из-за густющего тумана. Ребята самостоятельно, при полном
радио- и голосовом молчании пробивались в сторону базы. Оставалось меньше
суток пути, когда послышался глухой хлопок. Для Борькиных ушей он прозвучал,
как оглушительный взрыв. Опустив импроносилки, он рванул вперед. И все
потемнели ликом и глазом: мастер-боксер выл на луну, держа на руках
безжизненно провисшее тело собаки. С ее часто подергивающихся лап густо
капала кровь. Бетта первой наступила на мину, приняв весь удар на себя.
Видимо, от изнурительной усталости ее преданная спецназу душа стала
давать сбои от сверхсобачьих испытаний.
- Бетта, Бетта...
Борька плакал и лизал собаку в полузакрытые глаза и сухой нос.
- Бе-е-е-тта-а-а...
Возможно, это и было тем сигналом помощи свыше, из-за чего сила
человека удесятерилась. Собаку перли под хирургический скальпель галопом на
палатке, с которой сняли убитого сержанта и поочередно перегружали его на
свои плечи.
Борька тихо скулил, да, похоже, не он один, когда через несколько часов
овчарку уложили в санчасти на стол, а два часа спустя, боясь прикоснуться к
забинтованному другу и поверить в чудо, Борис со всем полком целовали
собачий хвост. Неделей позже, еще нетвердо стоящая на ногах саперша Бетта
уже профессионально поглядывала в сторону гор.
...Вылетевшая пулькой соска от Борьки-второго влипла в затылочную
"десятку" врача полка, капитана Миши. Тот, с полминуты безрезультатно
поискав ее, заставил вздохнувшего Бориса достать последнюю. На войне все