"Наталья Некрасова. Исповедь стража ("Черная Книга Арды" #2)" - читать интересную книгу автора

деяние - самое низкое из свершенных Мелькором, и более прочих ненавистно
Илуватару".
Любопытно, что же будет здесь. Кто же, по их вере, творец орков? Или
орки в их верованиях тоже благородные и прекрасные существа? Приходилось мне
такое слыхать. Только вот эти люди сами-то с орками встречались хотя бы раз?
Я раз встречался. И никакие слова не убедят меня в том, что в орках хоть
что-то хорошее есть. Хотя сейчас их очень редко можно увидеть - ну и хвала
Валар.

Но было так: те, кто, устрашившись и Тьмы и Света, рассеялись по лесам,
стали эльфами Страха. Ужас неведомого сковал их души, отныне и Свет, и Тьма
равно страшили их. Страх изменил не только облик, но и души их, ибо слабы
сердцем были они. Страх гнал их в леса и горы, прочь от владений Черного
Валы, чью мощь и величие чувствовали они, а потому страшились его, прочь от
тех, кто был одной крови с ними. Из этого страха родилась ненависть ко всему
живущему. Красота эльфов, Детей Единого, изначально жила и в эльфах Страха -
но совершенная красота сходна с совершенным уродством. Так стало с эльфами
Страха. Все в облике их казалось преувеличенным: громадные удлиненные глаза
с крохотными зрачками, слишком маленький и яркий рот, таивший почти
звериные - мелкие и острые - зубы и небольшие клыки, слишком длинные цепкие
паучьи пальцы... При взгляде на них в душе рождался неосознанный,
непреодолимый ужас, и ныне страшились они не только других, но и самих
себя... И назвали их орками, что значит - Чудовища.
Меняли облик орков и их темные скитания в лесах. Дикая жизнь сделала их
сильными и яростными и научила охотиться стаями, подобно хищным зверям.
Привыкшие к вечному сумраку пещер и лесов, они возненавидели свет и стали
бояться огня; даже мерцание далеких звезд было нестерпимо для их глаз.
Получивших тяжелые раны на охоте добивали или бросали в лесу; иногда - когда
было голодно - и поедали: жалость была неведома оркам. Сильнейшие и
беспощадные становились их вожаками: только Силе поклонялись они. Милосердие
казалось им слабостью, сострадание - чувством чуждым и неведомым, и в муках
живых существ находили они лучшую забаву для себя.
Был у орков и свой язык, в котором - искаженные до неузнаваемости -
жили отзвуки Языка Тьмы. Ни песен, ни сказаний не было у них; грубыми стали
голоса их, и хриплый вой был их боевым кличем. Им незачем было оттачивать
разум, но прорастали в них чувства, свойственные ночным хищникам: острый
слух и обоняние, умение видеть в темноте, неутомимость в охоте и жажда
крови. И не было спасения от них, порождений страха и темноты...

И было так: старшие из эльфов, охваченные изумленной радостью при виде
нового, юного мира и жаждой познать его, ушли далеко за пределы Долины
Эльфов и странствовали при свете звезд - ибо Солнце и Луну не дано было еще
видеть им - в сумрачных лесах. И однажды встретился им всадник на вороном
коне. Эльфы изумились, ибо не знали, что есть в мире и иные живые существа,
подобные им. Но не было во всаднике ничего угрожающего, бледное лицо его
было прекрасным и мудрым: в эльфах не возникло страха перед ним.
Всадник спешился. Он не был огромен ростом: просто очень высок, выше
любого из эльфов. Одеяния его казались сотканными из тьмы, и плащ летел за
его плечами, как черные крылья, а глаза его были - звезды.