"Николай Никандров. Рынок любви (1.07.06]" - читать интересную книгу автора

густо, плотно, как картофельная мука в кульке: "Хрум-хрум-хрум"...
Наконец в неосвещенной части Тверского бульвара бухгалтер окончательно
остановил свое мужское внимание на самой скромной на вид женщине. Она
одиноко и долго сидела на полу занесенной снегом, обледенелой скамье, зябко
нахохлившись в своей короткой шубке и вобрав голову в желтое дешевенькое
боа.

II

- Извиняюсь, мадам, я вам не помешаю? - взволнованно подсел к ней
Шурыгин, избрав момент, когда вблизи никого не было.
- Нет, нет, ничего, пожалуйста, - проговорила незнаком ка торопливо и
тоже волнуясь, точно боясь, как бы Шурыгин не передумал и не ушел.
И она еще больше сжалась, собралась в плотный, круглый комок, без
головы, без рук, без ног.
- А то я могу уйти, если в случае... - пробормотал Шурыгин, пробуя
почву и сразу выпустив из себя все свои внутренние мужские щупальцы.
- Вы мне не мешаете, - с достоинством ответила женщина, не поднимая на
Шурыгина лица и глядя прямо перед собой в одну точку.
Она сидела на одном конце длинной садовой скамьи, Шурыгин на другом, и
оба боялись, как бы кто-нибудь третий не сел посредине.
Середина спинки скамьи опиралась о толстый ствол древнего дерева,
широко разросшаяся крона которого на всех белых мохнато-заиндевелых ветках
была сплошь унизана, точно крупными черными листьями, спящими галками и
воронами. И иногда было слышно, как сонные птицы с мягким, сдержанным,
грациозным шелестом вдруг всей своей массой начинали молча производить среди
ночи странные, им одним понятные и зачем-то им нужные, перемещения с ветки
на ветку того же дерева...
Шурыгин, чтобы его не узнали знакомые и сослуживцы, поднял каракулевый
воротник пальто и, повернувшись лицом к незнакомке, напряженно сверлил
глазами одну ее щеку, пытал ся разглядеть в темноте ее лицо, цвет волос,
всматривался в шапочку, шубку, ботинки. Кто она? Зачем она тут? К какому из
трех обычных разрядов можно ее причислить?
- Видите что, - стесненно сказал он, обратившись к незнакомке и посылая
ей свои слова через всю длину скамейки, - я это оттого вас спросил, не
помешаю ли вам, что иные дамы обижаются, если мужчина сядет на одну с ними
скамью. Они сейчас же начинают что-нибудь думать...
Это все пустяки, - отозвалась из самой верхушки темного комочка дама,
по-прежнему не шевелясь и не глядя на своего соседа. - Что из того, что на
ту же скамью, на которой сижу я, сядет мужчина!
- Конечно, конечно, - оживился бухгалтер и, как бы сам того не замечая,
подобрал под собой в руки фалды пальто и в сильно согнутой к земле позе
подъехал по скамье на аршин ближе к даме. - Ну что, например, из того, что я
вот сейчас сел на эту скамью? Какой вам ущерб? Другое дело, если бы вы
кого-нибудь другого...
- Нет, я никого не жду, - сказала дама просто. И в этой ее простоте
Шурыгину почудилось что-то особенно подкупаю щее, какая-то врожденная этой
женщине ласка.
И он во второй раз обеими руками поджал под себя фалды пальто и с
наклоненной в землю головой еще немножко подъехал по скамье к даме.