"Николай Никандров. Рынок любви (1.07.06]" - читать интересную книгу автора

по окончании акта любви, то есть через какие-нибудь четверть часа. Четверть
часа каждую женщину можно вытерпеть. На свою же Валю он тратит слишком много
драгоценного времени, зачем-то завел глупый обычай каждый раз пить с ней
чай, сидеть, разговаривать. Гораздо умнее было бы за это время самому
пройтись, погулять по свежему воздуху, зайти в кино.
Шурыгин подумал, придал себе сдержанный вид и в самых приличных
выражениях предложил Наташе свою любовь и свою посильную материальную
помощь.
- Первое-то мне не очень нужно, - смутилась Наташа, синие ее глаза
сделались черными, и почему-то она так уставилась ими в его слишком
роскошную, слишком волосатую бороду, как деревенские суеверные люди смотрят
в пучину глубокого омута. - Но если второе без первого нельзя, - продолжала
она, - тогда я, конечно, принуждена согласиться. Я ведь знаю, чего вы
хотите. Что ж, немного раньше, немного позже, не с одним, так с другим,
какая разница! Да и кто узнает, вы же не побежите всем об этом рассказывать,
да и вообще, какая этому цена, какой-то "невинности", разве в этом главное,
все это ерунда и чепуха, одни женские предрассудки, мамины выдумки, и я уже
сама не понимаю, что болтаю... Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Вот наговорила!
Слушайте-ка, гражданин! - вдруг сказала она совсем другим тоном,
мучительным, надрывным, и сощурила на бороду своего гостя панические в
искорках глаза. - А нельзя так, чтобы вы, вместо всего этого, просто по
человечеству, взяли и нашли мне какую-нибудь службу? Знаете, по
товариществу, по дружбе! А я бы ваш портрет всю жизнь на груди своей в
медальоне носила и всю жизнь всем бы рассказывала, что вот, мол, нашелся
один чело век. Может, вашим знакомым нужна дешевая прислуга? Я умею и
стирать, и полы мыть, и ухаживать за ребятами, и, главное, я на все
согласна, на любые условия, лишь бы удержаться в Москве, потому что я
чувствую, я знаю, что если я теперь уеду в провинцию, то я уже никогда не
выберусь оттуда. Ну что? Можно?
- Нет, - тяжело и отрицательно помотал головой Шурыгин. - Теперь это
трудно, теперь не такое время, сами знаете.
Настала короткая пауза.
И хозяйка и гость были глубоко смущены.
- Тогда пусть так... как говорили, - слово за словом, шепотом проронила
Наташа, опустив лицо.
Шурыгин медленно вздохнул.
- Конечно, - тихо и осторожно заговорил он, поглаживая себя по округлым
коленям. - Конечно, я не смею, да и не желаю заранее хвалить вам себя. Но
когда вы узнаете мой характер и мое все...
- Характер характером, - грубо и болтливо перебила она его с прежним
беспокойным, нервным смехом. - А бородищу-то эту вы снимите сегодня же,
чтобы я ее больше не видела, тогда я посмотрю, какой вы такой. А теперь за
вашей бородой я как-то не различаю вас самого, она пугает меня.
И Наташа с дрожью взметнула косами и дернула вверх плечиками нахмурясь.
- Для вас сниму! - тоном торжественного обещания воскликнул Шурыгин,
крепко сжимая в руке бороду. - Для вас все сделаю! Любой каприз!
- Это не каприз, - не согласилась Наташа.
Он сидел, она не могла сидеть, стояла, без нужды бегала, вертелась,
глядела в окно, точно все еще ожидала откуда-то спасения.
- И наряд ваш как-нибудь освежите, - приглядывалась она к нему сбоку,